Старая как мир история о двух королях - Остролисте и Дубе."Вначале был Лис, и Волк был ему брат"

"А в странах за морем, где люди крылаты,
Жил брат мой, он был королем,
И глядя, как кружатся в небе фрегаты,
Я помнил и плакал о нем"

И еще великое множество мифов, стихов и преданий.

И забытое чувство, когда играешь одновременно ты - и "кто-то"играет тобою самим.

Наверное, я просто позабыл, как это бывает.

Спасибо, что напомнили.

Бузина

(Sambucus niger)

«Я был пределом, я был главой.
Козел на кусте бузины» (КТ 25)

«Светлы верхушки бузины; смел одинокий певец;
Жестокий привык угнетать;
Горе тому, кто берет из руки награду» (ККХ 9)

(Ш)В Шотландии бузину почитали как защиту от ведьм. Крест из бузины защищал конюшни и фермы, и то же самое делала веточка в петлице, когда человек находился вне дома. Стоя рядом с кустом бузины подле холма фейри, в канун Самайна люди могли видеть танцы и пиршества Добрых Соседей. Даже несколько капель зеленого сока бузины, нанесенных на веки, наделяли даром предвиденья.

(Г)Это изящное растение частенько сажали возле дома, поскольку дух бузины считался очень доброжелательным и полезным. Во многих сельских районах куст бузины был настолько почитаемым, что срезать его можно было лишь после долгих извинений. Один такой ритуал описал в XVII веке К. Шлезеин: нужно было обнажить голову, встать на одно колено и с почтением произнести: «Госпожа Бузина, дай мне своего дерева, и я дам тебе своего, когда оно вырастет в лесу». Мы видим явную связь бузины со смертью, и действительно, ее германские названия «Holunder»и «Holler»родственны имени Хелья - это темная богиня зимы и Нижнего Мира. В «Эддах» она фигурирует как Хель – ужасное божество девяти преисподних, наполовину черная и наполовину белая.

В Германии она немного добрее, но известна своими ужасными зубами. Ее потаенные владения можно отыскать на пустынных вершинах гор, во тьме пещер и на дне озер. Вот что рассказывали ведьмы на суде в Гессене : «Фрау Холле спереди выглядит как красивая женщина, но сзади – как полое дерево с грубой корой». В английском, «EI» - относится к этому божеству, тогда как «der»означает «дерево». В скандинавской мифологии, в корнях бузины живет лесная богиня Хюльдра, очень похожая на Фрау Холле. Хюльдра – мать всех эльфов, гномов и подменышей, и внутри она совсем полая, как ветка бузины – из-за полой сердцевины это дерево любят все, кто делает дудочки. Говорят, что если сжечь бузину, это сулит несчастье, печаль и болезни для людей и скота. Считается, что тот, кто заснет под кустом бузины, может проспать несколько дней кряду. Бузину считают защитой от молний. В Рейнской области крест из бузины кладут на гроб, или втыкают в свежую могилу. Если бузина пускает корни и ветки (что происходит достаточно часто), то считается, что душа покойного свободна от грехов и вознеслась на небо. Часто могилу измеряли бузинной палкой, и ею же погоняли погребальную колесницу. Если взять сердцевину стебля и пропитать его маслом, получится хороший светильник. Такая свеча, спущенная на воду в канун Рождества, покажет всех ведьм и злых духов

Бузину применяют в некоторых отраслях медицины. Сок ее темно-красных ягод часто применяли, чтобы вызвать потоотделение, такой же эффект оказывал отвар из цветов, который был еще и популярным средством от лихорадки и простуды. Из семян добывали масло. Сок из ягод бузины считали напитком, дарующим бессмертие; с его помощью также улучшали цвет вина. Если в медицине для борьбы с лихорадкой использовали сок бузины, то народное колдовство обращалось с той же целью к самому растению. Считалось, что веточка бузины могла остановить лихорадку – ее ломали над постелью больного, а затем в молчании втыкали в землю: по мере того, как она пускала корни и ветви, болезнь уходила – хотя этот процесс, разумеется, был очень неспешным. Таким же образом можно было избавиться от артрита. Если вы хотите вернуть украденное имущество – наклонитесь к ветке бузины и прочтите заклинание: это лишит вора покоя до тех пор, пока он не вернет украденное.

Вяз

(Ulmus glabra, Ulmus minor)

«Вяз со своею свитой,
В сторону не свернул
Он бился б и с центром войска,
И с флангами, и с тылами» (КТ 8)

Об этом дереве нет иных мифов, кроме упоминания в «Эдде», согласно которому Один и его спутники создали из вяза первую женщину - версия, впрочем, не бесспорная, поскольку это же слово обозначало и ольху.

В 1509 году ирландские магистры медицины утверждали, что можно избавить пациента от полового бессилия, если оно вызвано вредоносными чарами: для этого нужно написать его имя с помощью букв огама на вязовой палочке и ударить ею несчастного. Сегодня редко можно встретить здоровый вяз – 90% деревьев в Центральной Европе и в Англии заражено грибком, а то и вовсе уничтожены этим вредителем. В народной медицине отвар из вязовой коры рекомендуют от болей в животе и от диареи. Мягкие волокна, таящиеся под корой, кипятят в воде, и прикладывают к синякам и порезам, а полученный отвар используют как средство от кашля. Это очень древний способ, описанный греческим целителем Диоскоридом еще в I веке.

Утесник

(Ulex europaeus)

«4.Светлы верхушки утесника; мудрость дарует уверенность;
И будет невежда отторгнут;
Кроме Бога, никто предсказать не сумеет» (ККХ 9)

«Падение с вершины увядших ветвей;
Проходит сквозь него утесник (взаправду сделано дело);
Избегая людей; общаясь с волками;
Бег красного оленя сквозь болота» (СГ)

Волк - Мак Тир – Canis Lupus

Ирландцы боялись волков как безжалостных истребителей скота, но при этом восхищались их храбростью и воинственностью. В легендах волк был символом королей и воинов. Существует множество историй, в которых волк предстает благородным зверем, который платит добром за уважение со стороны правителей или святых.


Народные верования и обычаи

Прошло уже несколько веков с тех пор, как волки были истреблены в Ирландии, поэтому они больше не фигурируют в местном фольклоре. Тем не менее, волк фигурирует в нескольких ирландских топонимах, отражая тот факт, что некогда этот зверь встречался повсеместно. Древнее ирландское название волка – «breach», и оно встречается в таких названиях, как Баллинабракей (Buaile na Breamhai – «мельница волчьей равнины»), что в графстве Мит, Бриффи (Breach Mhaigh – «волчья равнина») графство Слайго, и Бритуэй (также Breach Mhaigh), графство Корк. Другое старое название волка – «faol», и оно встречается в названии Фелтрим (Faol Droim – «волчий хребет»), графство Дублин. Современное название волка – «mac tire», встречается в Клэшавиктори (Clais an Mhic Tire – «волчье ущелье»), графство Типперэри.

Мифы и легенды

Волки регулярно упоминаются в рассказах о жизни ирландских святых, где чудесная сила и сострадание святого, объединившись, подчиняют себе хищную натуру зверя. В «Житие святого Каниса»повествуется, как он чудесным образом приручил волка, съевшего теленка. Его хозяин пожаловался святому, и тот повелел крестьянину вернуться к корове и хлопнуть в ладоши. Когда он сделал это, волк вернулся в коровник и встал на место теленка. Дойные коровы приняли волка и облизали его, и хищник приходил в коровник каждое утро и каждый вечер, и так было до конца сезона. В «Житие святого Патрика»рассказывается, как волк утащил одну из овец, за которыми ухаживал мальчик, и приемная мать сурово отчитала его за это. На следующий день, однако, волк вернулся с овцой в зубах и положил ее, целую и невредимую, к ногам Патрика, прежде чем убежать назад в лес. У святого Колмана был договор с живущими в его лесу волками. Они приходили к нему и лизали башмаки святого, будто собаки, и Колман словно говорил им: «Приходите вновь, и в день, когда имя мое будет вам заступничеством перед Господом, да не прольете вы ничью кровь!». «Житие святого Молуа»описывает случай, когда тот однажды сжалился над голодной волчьей стаей и отдал им теленка, приготовленного монахами. Это стало ежегодной традицией, и в благодарность стая начала охранять монастырский скот от других волков и грабителей. Святые также могли использовать волков для наказания грешников – так, согласно легенде, святой Патрик превратил в волка валлийского короля Веретикуса. Геральд Камбрийскийв своем описании Ирландии (XII век) приводит рассказ о людях из Оссори, на которых местный святой, аббат Наталис, наложил проклятье: двое из них, мужчина женщина, должны были в обличье волков отправиться в изгнание на семь лет.

Волк связывался с королевским саном, - вероятно, вследствие своей храбрости и воинских качеств. Говорят, что знаменитый ирландский король, Кормак мак Арт, чье правление вошло в пословицы как символ богатства и мира, был некогда украден у матери и какое-то время воспитывался волком, прежде чем охотник не нашел мальчика и не вернул его матери. Примечательно, что когда мать и сын ночью перебирались через горы, их окружили ирландские волки, желая вернуть Кормака обратно. Им помешал сделать это табун диких лошадей, спасший беглецов. Сказание VIII века «Разрушение дома да Дерга»повествует о мире и процветании, царящих при власти короля Конайре. Так справедливо было правление его, что вместо охоты на волков, дабы истреблять их, сколько возможно, король держал у себя семерых из них в качестве заложников, тогда как остальные волки могли брать себе лишь по одному теленку в год от каждого стада. Однако волки упоминались не только в связи с королями. В поэме о могиле королевы Мэдб она зовется «белокурой волчьей царицей». Воины также были неразрывно связаны с волками. Например, имя ольстерского воителя Коналла Кернахаобразовано от «cuno- valos», чо означает «сильный, как волк». С волками были связаны и боги.В «Книге завоеваний Ирландии»древние боги, Туата Де Дананн, прибыли в Ирландию в обличье волков. В преданье «Похищение Быка из Куальнге»богиня-воительница Морриган нападает на Кухулина как «косматая рыжая волчица».

Волки также были символом древних ирландцев, живших ближе к природе. В частности, вой волчьей стаи не считался, как сейчас, чем-то зловещим. Вместо этого его полагали волнующим и мелодичным. Бешеный Суини в «Суибне Гельт»несколько раз упоминает, что жил «в компании волков». На смертном одре он так говорит об этом:

"Когда-то был мне мелодичней
Волчий скулеж,
Чем голос священника в доме,
Блеяние и мычанье"

Герой Финн Маккул, предводитель фениев, также любил «музыку волков высоко в горах, когда звери покидают свои логова». Другой фений, Кайльте, вспоминая в старости свою жизнь, также говорил о волчьей музыке. Текст «Глоссария Кормака» (VIII век) определяет волков как созданий, «испускающих громкий вой».

Существует много доказательств того, что древние кельты охотились на волков, но их останки встречаются археологам реже, чем кости других зверей, что свидетельствует о том, что эта охота не была систематической. Волчьи зубы, просверленные, чтобы использовать их как украшение, найдены в кельтском захоронении Железного века Шуази-о-Бак (Франция), а в Вильнев-Сен-Жерменбыли найдены кости из волчьей лапы. Волчьи останки были обнаружены и в ритуальном святилище на территории французского Дижона. Терракотовый рог, найденный в испанской Нуманции, был сделан в виде головы рычащего волка, что позволяет предположить, что его использовали в бою. Романо-галльская скульптура из святилища на горе Данон, что во французских Вогезах, изображает охотника в накидке из волчьей шкуры, положившего руку на стоящего рядом оленя. Римский автор Диодор Сицилийскийписал, что кельты устилают волчьими шкурами полы в своих жилищах. На знаменитом котле из Гундеструпа (Дания) волк изображен возле кельтского бога природы Кернунноса. Волка также можно встретить на некоторых монетах железного века, найденных в Арморике (современная Бретань). Изображенный на одной монете волк, по всей видимости, пожирает Солнце, а под лапами у него изображены орел и змей. Высказывалось предположение, что это – кельтский вариант известного у скандинавов мифа о конце света, Рагнареке, когда волки Хати и Скол пожрут Луну и Солнце. На другой монете волк сидит верхом на коне – возможно, это символизирует дуализм охотника и его добычи.

Волк фигурирует в мифах и других европейских народов. Его хищную и разрушительную природу подчеркивают скандинавские мифы. Великий волк Фенрирбыл связан богами, которых пугала его сила – и Тюр, бог войны, лишился при этом руки. Считалось, что в последний день Фенрир пожрет саму землю и поглотит Одина, Отца Богов, прежде чем его сын Видар не убьет волка, желая отмстить за отца. Схватившись за огромные волчьи челюсти, Видар разорвет Фенрира. Классические мифы о волках не такие жестокие. Самый известный из них – миф о юных близнецах Ромуле, и Реме, основателях Рима – они тоже связаны с волками.. Дети Марса и Реи, они были оставлены умирать на открытом склоне холма, ведь их мать была нарушившей свои обеты девственницей-весталкой. Несмотря на это, близнецы выжили – их вскормила волчица. Но в зрелом возрасте проявился воинственный нрав волка: когда близнецы поссорились, обсуждая строительство нового города, Рима, Ромул убил своего брата.

Важный элемент мифов о волках – идея оборотничества, а именно превращения человека в волка при помощи магии, как наказание за какое-то великое преступление, или чтобы вкусить лакомой человеческой плоти. Существует ряд ирландских преданий, вроде описанного выше, когда святые, желая наказать людей, превращают их в волков. Классический пример – история Ликаона, царя Аркадии, который принес в жертву ребенка, желая избавиться от волков, нападающих на скот. Юпитера разгневало это жертвоприношение, и он превратил царя в волка, после чего тот бесчинствовал среди аркадийских стад, желая крови и резни. Другая разновидность оборотня – это широко известный вервольф (от англо-саксонского «человек-волк»). В Ирландии и Британии о них известно немного, но куда лучше они известны на континенте, особенно в Восточной Европе и на Балканах. Во Франции бытовали предания о лугару – мужчине, который мог превращаться в волка при полной Луне, в частности, погрузившись в родник или водоем, и совершавшем набеги на сельскую местность, нападая на всех людей и животных, попадавшихся ему на пути. Завершив свои похождения, он возвращался к роднику и снова купался в нем, чтобы вернуть себе человеческий облик. Идея оборотня, однако, подробней всего разработана греками. В греческих преданиях оборотень был человеком, способным впасть в транс – так что душа оставляла тело владельца и входила в кровожадного волка, который затем посещал поля битв, чтобы высасывать дыхание умирающих воинов, и пробирался в дома, чтобы красть там младенцев. После смерти оборотень становится вампиром. В двадцатом веке эти образы нашли отражение в книгах и фильмах, породив современный образ вервольфа. Так, например современное представление о том, что оборотня можно убить лишь серебряной пулей, вероятно, основывается на традиционной вере в то, что серебро способно отпугивать силы зла.


Отношения с человеком

«Брегонский закон»древней Ирландии рассматривает волка в основном как угрозу для домашнего скота, особенно ягнят и телят. Охота на волков считалась общественным долгом, а один из законов гласил, что живущий на господской земле человек должен раз в неделю выходить на волчью охоту. Помимо этого, если было известно, что где-то живет волчья стая, считалось преступлением направлять туда соседское стадо. «Брегонский закон» также рассматривает ситуацию, когда дикого волка ловят и превращают в домашнего питомца. В этом случае, «Закон» приравнивает преступления, совершенные волком, с теми, что совершают собаки. Интересно отметить, что «Брегонский закон», судя по всему, не считает волка угрозой для человека: подобная возможность нигде не упоминается. Действительно, общее мнение зоологов – нападения волков на людей очень редки, и как правило, их совершают старые, больные или бешеные звери. Тем не менее, запись в «Анналах Коннахта»от 1420 года гласит, что «множество людей в этом году было убито волками». Вероятно, это было связано с необычайно суровой зимой, заставившей волков забыть свой страх перед человеком.

Казалось, что обширные пустоши, которые до сих пор сохранились в Ирландии, гарантируют выживание волка вплоть до сегодняшнего дня. В 1500-х годах процветала торговля волчьими шкурами, отправляемых из Ирландии в порт Бристоль: в среднем, в течении года экспортировалось от 100 до 300 шкур. Еще в 1652 году волков можно было встретить в предместьях Дублина, где для Кастлнока была организована коллективная охота на волков. В 1698 олдермен Корка писал, что волки и лисицы попадаются прямо в черте города. Увы, это письмо можно считать своего рода эпитафией волку: колонизация Зеленого Острова Кромвилем поставила под угрозу само выживание зверя. Английские поселенцы пришли в ужас, обнаружив, что волки в Ирландии были явлением повсеместным, и в 1653 году правительство Кромвиля назначает премию в £6 за волчицу и £5 за волка. Вследствие этого, а также благодаря непрерывной вырубке ирландских лесов, численность волка в конце 1600-х - начале 1700-х годов стремительно сокращалась. К концу XVIII века ирландский волк был окончательно истреблен. Последней подлинной датой, когда в Ирландии был убит волк, принято считать 1786 год, когда одинокий волк с горы Лейнстер зарезал нескольких овец Джона Уотсона, жителя Беллидартона, что в графстве Карлоу. Он выследил хищника со своими волкодавами и убил зверя. Шансы на успешную реинтродукцию волка в Ирландию довольно призрачны: сейчас там мало участков девственной природы, способных поддерживать жизнеспособность волчьей популяции без серьезных конфликтов с фермерами, опасающимися за свой скот, и контактов с человеком в целом. Похоже, что этому замечательному дикому созданию суждено остаться лишь частью прошлого Ирландии.

В сущности перекрестка есть нечто парадоксальное. Парадоксы организуют серии смыслов, возникающих при взаимодействии с этим странным объектом. Эти смыслы в свою очередь скрещиваются между собой, пересекаясь в точке, которая одновременно является точкой их схождения и расхождения. Как смысловое пересечение перекресток образуется не простым геометрическим наложением линий, а экзистенциально окрашенным перечеркиванием пути. В нем скрещиваются в противоборстве выбора: пути «дня и ночи», «жизни и смерти», «добра и зла», «святости и распутства». Как распутье, как распятие пути перекресток сам по себе является символом парадокса. Рассмотрение этих парадоксов и будет нашей задачей.

Известно, что древние римляне имели обычай устраивать военные лагеря и поселения на пересечении двух дорог, а в древнеиндийских градостроительных трактатах прямо утверждается, что город должен иметь две главные перекрестные улицы. На основе такой планировки возводились императорские столицы Камбоджи и Китая, считавшиеся центрами вселенной. Крестообразное сечение прямоугольного пространства, образующее четыре квартала (от лат. quartus — четверть) и ориентирующее его по сторонам света, являлось ведущей градостроительной идеей так называемых «священных городов». Подобную планировку имели столица ацтеков Теночтитлани средневековый Багдад. Ее же находим в апокалиптическом описании небесного града Иерусалима (Откр. 21,10-27). Город Солнца Кампанеллы имел вид круга с вписанным крестом. А в Египте и Китае крестообразные четырехчастные иероглифы служили для обозначения города как такового .

Легко представить, каким значением обладал перекресток, если в его центре воздвигался храм или пирамида. Он не только формировал жизненное пространство древнего поселения, разделяя его на сектора и устанавливая таким образом клановую или сословную сепарацию. Он в то же самое время объединял (собирал) город или село в единую структуру относительно общего сакрального центра. Как модель пространства, стянутого к сердцевине или узловой точке, перекресток символизировал Мир — Мир как пульсирующую структуру сжатия и расширения, схождения и расхождения, собирания и рассеяния. Именно поэтому в предельно общем смысле перекресток может быть определен как крест — как символ ориентированной по сторонам света эманации святого. Пронизывая структуру жизненного мира, эманация святого ослабевает по мере удаления от сакрального центра, артикулируя тем самым тревожную опасность отдаленного горизонта. В русском языке на такое устройство жизненного мира указывает этимология слова«о-крестность», которое буквально означает пространство округ креста.

Вместе с тем исторически так сложилось, что за перекрестками закрепилась дурная слава мест опасных и злосчастных. В древних поверьях область пересечения дорог являлась зоной предельной концентрации темных сил земли: демонов, призраков, ходячих мертвецов. Как центр эманации «нечистой силы» перекресток пугал и одновременно привлекал человека возможностью установления прямых контактов с агентами преисподней, а потому считался идеальным местом для совершения колдовских обрядов.

В греческой мифологии демоном перекрестка считалась Геката— хтоническая богиня мрака, ночных видений и чародейства. Глубокой ночью она выходила на распутье в места сосредоточения могил и устраивала дикую охоту со сворой псов в окружении мрачной свиты призраков преисподней. Это зловещее существо имело три тела и три головы, что символизировало распутье трех дорог . Поэтому на распутьях часто устанавливались храмы, жертвенники или изображения Гекаты. Демоническая персонификация перекрестка характерна и для римской мифологии, где аналогом Гекаты выступала Tривия— богиня трех дорог, где само имя богини производно от латинского trivium (перекресток, распутье).

В поверьях древних славян, как и в представлении многих европейских народов, перекресток одновременно служил и местом проклятья, наведения порчи или болезни, и местом исцеления, снятия сглаза или приворота . Его «дурная» сила могла использоваться как в прямом, так и в обратном направлении. При этом силу для совершения колдовских обрядов сообщало само место. Как граница взаимодействия двух миров — живых и мертвых, как область их «трения»перекресток представлялся зоной выброса энергии, своего рода энергетической аномалией. О темной энергетике этого места красноречиво говорит русская пословица: «На перекрестках черти яйца катают, в свайку играют» . Свайка — народная забава, состоящая в метании большого толстого гвоздя в лежащее на земле кольцо. В словаре русских синонимов свайка означает и гвоздь, и половой член. Метание свайки в кольцо могло символизировать половой акт, а участие в этой игре чертей — его темную хтоническую природу. Как в языческих, так и в христианских представлениях черт был носителем незаурядной детородной силы, похоти и сексуальной мощи. Поэтому послать к черту в ряде случаев могло быть фаллическим жестом. Катание чертом яйца — символа жизни и плодородия — также указывает на животворную связь человека с темной энергетикой земли.

Природа энергетической и экзистенциальной аномалии перекрестка, таким образом, вполне объяснима. Она обусловлена самим пересечением путей «жизни»и «смерти»— тем коротким замыканием, которое создает синергетический эффект. Давно известно, что близость смерти умножает волю к жизни. Ницше по этому поводу точно заметил: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». То же самое можно сказать и потусторонних силах: их выход на поверхность и взаимодействие с душами и плотью людей происходит с целью возрастания самой «нечистой силы». Сила вампира слабеет, если она не питается живой кровью. Сила демона увеличивается пропорционально числу погубленных душ. «В ночные часы эльфы собираются на церковных дворах и кладбищах и пляшут на свежих могилах, с радостью и весельем встречая новую душу, пришедшую к ним из мира живущих. Усопшие поступают в круг эльфов, и потому смерть человека празднуется ими, словно свадьба или прибытие дорогого гостя, музыкой и танцами» . При этом агенты преисподней отдают явное предпочтение более сильным противникам. Питаться энергией слабого (падшего) — все равно, что живому питаться мертвечиной. По этой причине в массе человеческого сора князь тьмы выделяет не пьяницу и забулдыгу, а мастера (Фауста) или святошу. За эти души он готов заплатить высокую цену, не жалея ни времени, ни сил, ни трудов.

В итоге мы получаем бинарную структуру, где живое сообщает энергию мертвому, а мертвое — живому.
О том, что перекресток символизирует пересечение и, как следствие, инверсию путей «жизни»и «смерти», говорят некоторые факты, в частности, практика захоронения на распутьях и вдоль дорог. Такая практика характерна для многих народов мира, и ее можно было бы объяснить элементарной целесообразностью в том смысле, что путь к погосту не должен быть чрезмерно трудным и проходить по бездорожью. Однако обычаи захоронения в труднодоступных местах (на вершинах гор, в расщелинах и даже на отвесах скал, как в похоронной культуре народа Бо) опровергают такое утилитарное объяснение. Придорожные могилы, скорее, связаны с символизацией жизненного пути как дороги к смерти, где развилка — место прерывания пути. В русском фольклоре эта идея представлена в образе витязя, выбирающего на распутье свою судьбу. Существует множество версий этого выбора, но их общий знаменатель сводится к альтернативе между жизнью и смертью, благополучием и несчастьем. В былине «Илья Муромец и разбойники»сообщается:

«На пустынном поле, усеянном мертвыми костями,
Наехал он [Илья] три дороженьки,
Три дороженьки он, три ростании.
На тех ростаньях лежит там бел горюч камень.
А на камени том подпись подписана:
“На леву ехати — богатому быть,
На праву ехати — женату быть,
Как пряму ехати — живу не бывати, —
Нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролетному”.
И раздумался старый Илья Муромец,
Илья Муромец, сын Иванович:
Да в которую дороженьку будет ехати?».

В наиболее «мрачных»и фатальных версиях сказания о распутье каждый из выбираемых путей является смертным или сулящим несчастья.

Итак, перед нами парадокс, состоящий в том, что, задавая структуру обитаемого мира, перекресток таит в себе постоянную угрозу гибели. Будучи центром мироздания и формируя окрестность мира живых, он вместе с тем является полюсом смерти (болезни, несчастья) и потому «проклятым местом». Однако в обоих смыслах перекресток является местом локализации сакрального, имеющим при этом два противоположных знака. Смена полюсов с «плюса» на «минус» и наоборот связана со сменой дня и ночи, а так же с инверсией внутреннего и внешнего пространства как «своего»и «чужого». Если дневной перекресток символизировал союз земли и солнца, то ночной — их разлад, следствием которого являлся временный переход мира под управление темных сил земли. Если же говорить о пространственной инверсии, то она состоит в том, что перекресток осмысляется и как место сборки путей, и как место их расхождения «на все четыре стороны». По этой причине перекресток в центре поселения и за околицей имеет противоположный смысл. Если в первом случае он артикулирует пространство окрест дома как мир оседлости, то во втором случае — пространство вне дома как мир скитания на чужбине.

Такой «кувырок» полюсов характерен не только для перекрестка, но и для многих религиозных символов. Так, согласно народным христианским представлениям, даже «святое место» — церковь в ночное время становится прибежищем сатаны. А главный символ христиан ¬— крест одновременно является как символом земли, так и символом неба (их стяжкой), как символом воскрешения к вечной жизни, так и символом позорной смерти через распятие.

Согласно теории А. Голана, смена полярности многих религиозных знаков объясняется инверсией верховного божества, когда на смену первоначальному культу темного (земного) божества приходит культ светлого (небесного) бога. Этот переход запечатлен в мифологии как борьба двух противоположных начал и как победа сил света (добра) над силами тьмы (зла). Однако повсеместное представление о том, что эта победа не окончательна, равно как и о том, что в мире установилось «двоевластие»сил, говорит в пользу того, что древняя память продолжала приписывать божеству (как таковому) земное происхождение. То есть, у Голана речь идет не об изначальном субстанциальном дуализме темного и светлого божеств, а об инверсии сознания первоначально единого бога.

Следы этой исторической инверсии несет в себе символика креста, который в дохристианскую эпоху являлся широко распространенным языческим символом. Возникновение образа креста относится к неолиту — эпохе формирования ранних земледельческих культур. Согласно А. Голану, в этот период крест является символом бога преисподней и лишь затем, в результате крушения неолитических культур, становится солярным знаком . В силу своего языческого происхождения в среде ортодоксальных христиан почитание креста поначалу вызывало протест. В качестве официальной эмблемы христианской церкви крест был узаконен только в четвертом веке . О том, что крест является символом пересечения и инверсии мира живых и мира усопших, говорит доживший до наших дней обычай устанавливать его на могилах. Этот обычай гораздо древнее христианской символизации намогильного креста как знака приобщения к небесному царству. Крест являлся эмблемой Гекаты — богини загробного мира. В русских деревнях до сих пор сохранился обычай помечать знаком креста двери и окна, чтобы помешать возвращению покойника из преисподней. По свидетельствам этнографов, такой же обычай существовал у американских индейцев. Знак креста, поставленный на жилище, равно как и на могиле («доме»мертвых), выполнял одну и ту же функцию оберега – защиты пространства жизненного мира от сил тьмы, путем символического перечеркивания пути из преисподней.

Хтоническая символика креста связана также и с представлением о «четырех сторонах света». Тот же Голан находит, что сочетание круга (символа неба) и креста (символа земли) является идеограммой мира в целом, а точнее, четырех областей мира . Правда, он же утверждает, что перекрещенный диск изначально являлся символом земли, а понятие «весь свет»означало «всю землю». Инверсия круга, как видимой области земли, в небесный круг феноменологически легко объяснима. Она связана с восприятием горизонта как мироокружности, соединяющей землю и небо. Это единство земли и неба дано не только в качестве статической линии горизонта, но и в виде динамической траектории восхода и захода солнца. При этом восход солнца осмыслялся в древних культурах как его рождение из чрева земли, а закат — как его временная смерть.

Инверсия креста из символа горизонтальной связи сторон света (север, юг, восток, запад) в символ вертикальной связи божеств и смертных (высота, широта, глубина) связана с переосмыслением природы божества и вытеснением хтонических культов в маргинальную область человеческой жизни. Пересечение высоты и широты вводит новую пространственную разрядку мироздания, что меняет и значение креста. Крест становится символом связи дольнего и горнего миров. В православной традиции он дополняется еще одним пересечением, символизирующим, по мнению некоторых исследователей, идею четырехмерного пространства, в котором, помимо длины, ширины и высоты, появляется еще и глубина (шестиконечный крест) .

Каким бы сложным и ажурным, косым или прямым не был знак креста, в его основе лежит простой смысл симметричного схождения-расхождения «на все четыре стороны». В. Н. Топоров в своем анализе символики креста сделал акцент именно на расхождении линий от сакрального центра во внешнее пространство: «Крест подчеркивает идею центра и основных направлений, ведущих от центра (изнутри вовне)» . Такое «прочтение» символа является верным, но односторонним, так как несет следы платонико-христианского учения об эманации, гораздо более позднего, чем сам крест. С учетом описанной выше парадоксальной семантики и смысловой инверсии знака, следует сказать, что крест символизирует бинарную структуру схождения–расхождения. Он парадоксальным образом соединяет (скрещивает) в себе оба смысла: и собирание видимого пространства к центру, и его рассеяние вовне. Он несет в себе как образ взаимного притяжения элементов мира (земли, неба, богов и смертных), так и образ их отталкивания (распятия). В этом смысле крест символизирует как примирение, так и раздор.

Мотив примирения отчетливо представлен в хайдеггеровской модели мировой четверицы. Согласно этой модели, сущность вещей не пребывает в онтологической изоляции, а сбывается в зеркальной игре мира, создаваемой крестообразным скрещением (vierung) четырех элементов: земли, неба, божеств и смертных. Хайдеггер говорит: «Единство четверицы есть скрещение» . При этом само скрещение он понимает как взаимопроникновение и взаимопринадлежность (в смысле вверения себя друг другу) членов бинарных оппозиций: земля-небо, божества-смертные. Эти элементы стягиваются, словно обручем, в перекрещенный круг (хоровод), являющийся образом мира. «В окружении зеркально-играющего круга четверо льнут к своему единому и все же у каждого собственному существу. Так льнущие, ладят они, ладно миря, мир» .

Любопытно, что Хайдеггер, не занимавшийся исследованием древней символики, сумел удивительно точно ее воспроизвести путем одного феноменологического анализа.

Мотив раздора и разбегания в разные стороны представлен в идее крестообразного распятия. Представление о перекрестке как месте противоречия и вражды характерно для многих народов. У А.Н. Афанасьевав описании эльфийских игрищ есть такое замечание: «Различные партии эльфов враждуют и сражаются между собой в ночное время на перекрестках, и только дневной рассвет прекращает их борьбу; битвы эти часто вызываются спором, какой стороне должна принадлежать душа усопшего — эльфам его отца или эльфам его матери и на каком церковном дворе должно быть совершено погребение?»То обстоятельство, что в христианской традиции на распутье и вдоль дорог хоронили самоубийц, некрещеных младенцев, а также трупы бродяг, свидетельствует о том, что перекресток символизировал собой топологию отступничества, преступления, греха и последующего отлучения от общества (церкви). По этой причине в русском языке от слова «распутье»образовано слово, означающие отклонение от «правильного»пути, — «распутство». В одной русской сказке повествуется о том, как отец, отпустивший сына в странствие и потерявший его, «со великого горя зачал шибко, без просыпу пьянствовать; так с перепою и помер; поп его и хоронить не стал, а закопали его грешное тело на распутье». Обсценная семантика присутствует в стихотворении А. Блокаиз цикла «Распутья. Стихи 1902—1904 г.», рисующего образ арлекина, непристойно кривляющегося на перекрестке:

«Я был весь в пестрых лоскутьях,
Белый, красный, в безобразной маске
Хохотал и кривлялся на распутъях,
И рассказывал шуточные сказки».

В образе креста-распятия как орудия наказания и искупления греха присутствует пересечение и инверсия путей преступления и наказания. Не случайно, что кресты и перекрестки занимают центральное место в символике Ф. Достоевского, особенно в его «Преступлении и наказании» . По совету Сони, Раскольников, совершая инверсию преступного пути, выходит каяться на перекресток. Как отмечает И. Гарсия-Сала, «в этом выборе важен тот факт, что форма распутья напоминает крест. На этом кресте, нося крестик убитой Лизаветы Ивановны, Раскольников должен кричать, что он убийца» .

Подведем некоторые итоги.

Парадоксальная семантика перекрестка и его идеограммы — креста (который можно было бы назвать еще и «эйдосом»перекрестка) указывает на то, что в них мы имеем дело с символизацией мучительной дилеммы и опасной инверсии путей. Первобытный мистический страх перед демонами перекрестка, как и героический выбор судьбы на распутье в разной мере отражают отношение традиционного общества к поворотным точкам в истории и судьбе. Перекрестки пугают, так как несут в себе возможность нового, а новое представляет угрозу оседлому миру. Вместе с тем они манят и притягивают к себе именно этой возможностью обновления. На перекрестке скрещиваются авантюризм странствующего блуждания и праведность покаянного возвращения домой. Следуя закону инверсии, перекресток разворачивает пространство вовне, всякий раз стягивая его к центру. Он отталкивает нас и притягивает снова, заставляя возвращаться к месту, где завязываются новые сюжеты поворота судьбы.


Голан А. Миф и символ. М. : Руслит, 1992. С. 104.
Кун Н. А. Что рассказывали греки и римляне о своих богах и героях. М. : Греко-латинский кабинет, 1992. С. 26.
См.: Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. В 3 т. М. : Современный писатель, 1995.
Русский демонологический словарь. СПб., 1995. С. 612.
Афанасьев А. Н. Указ соч. Т. 3. С. 118.
Голан А. Указ соч. С. 103
Там же. С. 97.
Там же. С. 104.
Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М. : Наука, 1988. С. 556; Николаева Т. В. Икона-складень 1412 г. мастера Лукиана // Советская археология. 1968. № 1. С. 93.
Топоров В. Н. Крест // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. С. А. Токарев. М. : НИ «Большая Российская энциклопедия», 2000. Т. 2. С. 12.
Хайдеггер М. Время и Бытие: статьи и выступления. М. : Республика, 1993. С. 325.
Там же.
Афанасьев А. Н. Указ соч. Т. 3. С. 118.
См.: Карасев Л. В. О символах Достоевского // Вопросы философии. 1994. № 10. С. 90—111.
Гарсия-Сала И. Распутье и Иуда // Диалектика рационального и эмоционального в искусстве слова : сб. науч. ст. к 60-летию А. М. Буланова. Волгоград : Панорама, 2005. С. 226.

Боярышник

(Crataegus monogyna, Crataegus laevigata)

«Боярышник, обрамленный колючками,
С болью в руке» (КТ 8)

«Когда шип так остер.
Знаешь ли ты, что лучше?
Его основание, иль острие» (КТ 9)

«27. «Светлы верхушки боярышника;
Уверен взор жеребца;
Обычно для влюбленного быть преследователем;
Усердный посланец способен творить добро» (ККХ 9)

«Обычно ветер (дует) с востока, обычно человек
С раздувшейся грудью
Гордится;
Обычно дрозд пребывает среди
Шипов;
Обычно против гнета протестуют;
Обычно ворона находит мясо в укромном уголке» (ККХ 6)

Ярко цветущие весной живые изгороди намекают на духов и ведьм, что таятся в тени их ветвей и шипов. Боярышник обладает странной репутацией. В романе «Мерлин»Робера де Борона (1180 г.) старый волшебник был связан чарами юной колдуньи Вивианы (чье имя автор переводит с халдейского как «я этого не сделаю» , и чей отец, Динас, был близким другом богини Дианы) под цветущим боярышником. Своим поцелуем она усыпила старого чародея и начертила вокруг него и куста магический круг, произнося при этом таинственные слова. Когда Мерлин проснулся, он уже лежал в высокой башне. Там он и остался, бессмертный и невидимый, и лишь Вивиана знала, как навестить его, что она и делала почти каждый день. Подумайте и о чудотворном боярышнике, что растет на холме Гластонбери. Легенда гласит, что крест и корона Христа были из боярышника. Поскольку вины дерева в том не было, можно услышать, как оно глубоко и горько вздыхает. Когда Карл Великий сокрушил неверных в битве при Ронсевале, его воины были потрясены тем, что нельзя было отличить погибших христиан от язычников – однако на следующее утро рядом с каждым павшим христианином вырос белый цветок, тогда как из тел язычников пророс боярышник. Колючая ветка боярышника может изгнать ведьму, - но с другой стороны всем известно, что когда ведьмы путешествуют к месту шабаша, они отдыхают на изгородях из боярышника. Немецкое слово «хексе» («ведьма») – это сокращенное «хагацусса» («сидящая на изгороди»), означающее, что ведьма пребывает между мирами, путешествуя между известным нам миром и опасными потусторонними царствами. Изгородями из боярышника часто ограждали усадьбы и деревни. Согласно Сквайру, имя ужасного великана Испаддадена, героя легенды Мабиногиона «Килох и Олуэн», означало «Боярышник». Применение отвара боярышника (листьев и цветов), чтобы регулировать работу сердца и кровяное давление, судя по всему, сравнительно недавнее открытие, о котором не знали средневековые врачи: возможно, дело в том, что лекарство следует принимать несколько месяцев, прежде чем заметен будет результат.

...и немузыкально напеваю "Ах, Вернисаж, ах Вернисаж"...

Опять на старое потянуло, знаете ли.

Олень – Фиа - Cervus elaphus

Олень почитался за свою быстроту, силу и благородство, и его фигура с разветвленными рогами олицетворяла саму дикую природу и богатства леса. Постоянно сбрасывающий рога, которые, однако, вырастают вновь, он олицетворял естественный цикл смерти и возрождения. В кельтских легендах олень был Владыкой Лесаи повелителем диких зверей, а также представлял собой желанную цель охоты, мыслившейся благородным занятием.

Народные верования и обычаи

Как это ни удивительно, но олень практически не фигурирует в ирландском фольклоре. Причина кроется в том, что эти звери были неразрывно связаны с последними уцелевшими лесными массивами, - а как известно, ирландские леса за последние века были практически уничтожены. Олени почти не попадались на глаза простым ирландцам, превратившись в экзотических обитателей господских владений, - и в результате, даже если когда-то рогатые красавцы и упоминались в народных легендах, то со временем это позабылось.

Мифы и легенды

Олени часто фигурируют в житиях ирландских святых – чаще всего святой, при помощи своей божественной силы, чудесным образом приручает дикого зверя. Когда охромела лошадь святого Деклана, тот велел своему спутнику привести оленя из пасущегося по соседству стада. Когда зверя привели к святому – выбрав самого крупного и сильного самца, - тот, ко всеобщему удивлению, позволил запрячь себя в повозку. Добравшись до места, святой отпустил оленя восвояси. Подобное же чудо совершил и святой Мохуда. Однажды к нему пришел бедняк и попросил на время нескольких волов, - но в монастыре, как на грех, не было ни одного. Тогда святой попросил одного из учеников привести пару оленей, чтобы те потрудились вместо волов. Олени без страха пошли за бедняком и оставались с ним, пока не завершили работу. Затем святой отпустил их обратно на волю. Согласно другой легенде, когда святой Бренданбыл еще ребенком, каждый день со Шлив Лухра спускалась важенка с олененком, чтобы поделиться со святым молоком. После того, как ее доили, олениха возвращалась в горы. Самая удивительная история рассказывает о святом Киране, повсюду сопровождаемым оленем. Зверь был настолько ручным, что Киран даже помещал молитвенник между его рогов, в то время как олень стоял неподвижно. Однажды Киран стремительно вошел в храм, когда звонил колокол, и напуганный зверь умчался с книгой меж рогов, - но вернулся на следующей день, и книга была цела и невредима. Олень фигурирует и в одном из преданий о святом Кевине Глендалохском, который перевратил своего приемного сына и его спутников в оленей, чтобы спасти их от вражеского плена.

Олени играют важную роль и в легендах о фианне, легендарной дружине героев древней Ирландии. Свободное от битв время фении частенько проводили на охоте – и нередко в качестве дичи упоминаются олени. Масштаб этих охот поражает воображение: однажды за неделю была убита тысяча оленей. Фиана была так тесно связана с оленями, что ее предводитель, Финн Маккул, даже назвал сына Ойсин («олененок»). Согласно легенде, однажды гончие Финна нашли в лесу красивого маленького мальчика, жившего в чащобе как дикарь. Тот рассказал охотникам, что его вырастили олени. Тем не менее Финн понял, что видит собственного сына, нарек мальчика Ойсином и воспитал его. Существует две версии того, как этому предшествовало. Согласно первой, мать Ойсина, Блай Дерг, была женщиной Иного Мира – она явилась Финну в обличье оленя и заманила в лес, где и соблазнила героя. Позже, снова в оленьем облике, она и родила Ойсина. В другой легенде мать Ойсина – жена Финна Маккула, Садб. Однажды Финн отправился на охоту, когда перед ним вдруг предстал красивый олененок. Вместо того, чтобы бросится на зверя, псы Маккула, Брани Скеоланг, вдруг стали лизать его морду и шею. Финн был поражен, но еще больше изумился он, когда последовавший за ними олененок у стен его крепости превратился в прекрасную деву. Она объяснила, что ее превратил в оленя друид Фер Доирих («Темный») – тот мстил красавице, отвергшей его ухаживания. Она слышала, что если Финн возьмет ее под свою защиту, то чары утратят силу, и рискнула предстать перед ним на охоте. Фений полюбил девушку, и они поженились. Тем не менее, однажды, когда Финн снова отправился на охоту, Фер Доирих похитил Садб и увез ее. К тому моменту она уже была беременна, но Финн об этом не знал. Семь лет Финн тщетно искал пропавшую жену, прежде чем его псы на нашли в чаще Ойсина. Малыш тоже потерял мать и самостоятельно искал ее. К сожалению, он немногое смог рассказать отцу о своем детстве. Со временем Ойсин стал величайшим певцом и воителем фианны, - но Сабд они с отцом так и не нашли.

Другая известная история о фианне связана с князем Донномиз Дублина, которого волшебство превратило в оленя. Донн, собравший в единое стадо всех оленей Ирландии, заявил, что сам Финн Маккул не осмелится бросить ему вызов. Такое спустить было невозможно, и Финн со своими воинами оправился на поиски Донна. Этот «свирепый красно-бурый олень»не испугался яростных криков охотников и прикончил сотню мужей. Лишь с помощью трех псов Маккула - Брана, Скеоланга и Гайлена, герои сумели одолеть страшного зверя и убить его. Эта история очень важна для нас, ведь Донн из Дублина, со всей очевидностью, связан с языческим богом Донном, который принимает и более доброжелательный облик Донна, сына Мидира. Последний направляет девушку, превращенную в олененка, чтобы заманить фианну в свои волшебные чертоги, дабы заручиться помощью героев. Донн – это ирландский вариант кельтского бога природы, известного как Кернуннос, чьим символом также был олень. Охотничьи мотивы в легендах о фианне имеют отчетливо выраженный языческий аспект, и нередко они противостоят юному еще в Ирландии христианству. Так, Ойсин, в своей похвале фианне, утверждал, что «рев оленя мне слаще/чем песнопения клириков». Другое божество языческой Ирландии, связанное с оленями, - это Флиодаис, богиня оленей и коров, чье имя обычно связывают с молоком. Согласно легенде, когда Ирландией правил ее сын, король Ниа Шимейн, коров и важенок в Ирландии доили вместе.

Олени упоминаются и в саге «Безумие Суибне». Ее главный герой, Суибне, был древним ирландским королем, который позже жил в лесу, как изгнанник. Он представляет собой трагическую фигуру – беспокойно перебегающий с места на место, и такой оборванный и отощавший, что весу в нем было не больше, чем в птице. Удалившись от людей, он живет на лоне природы, окруженный дикими зверями, в том числе и оленями. Суибне несколько раз говорит, как восхищает его олений рев: «нет музыки земной в моей душе - одна лишь эта сладость». В другом месте он описывает поездку верхом на олене с одной горной вершины на другую, а в следующих строфах восхваляет бесчисленных оленей, пасущихся по соседству с ним лесах, и в особенности их великолепные рога. В этом есть определенная игра слов – ирландское слово «benn», звучащее в стихотворении, обозначает и горную вершину, и отросток оленьего рога.

Песнь об оленях

Враждебен мне рог, что громко трубит,
Услыхав его хриплый крик, я пугаюсь
Мне милее олень, который мычит,
На широких рогах его сорок отростков

Пахарь товар предложить бы смог,
Если б стал искать от долины к долине.
Для оленьих стад возведен чертог
На отроге горных вершин

Хоть многих оленей я назвал
От долины к долине, где каждого можно сыскать
Нечасто земледельца длань
Окружают их острые рога

Высокий олень из Слив Фелим,
Пылкий олень из Слив Фуад,
Олень из Эллы, олень из Оррери,
И могучий рогач с берегов Лох Лина

Олень с рукавов Линны,
Олень из Севны, олень из Ларна,
Олень из Кули, олень из Конагхила,
Олень с двуострого Буррена

Старая мать этого могучего полчища,
Одежды твои серы, и суставы окостенели,
И все же, у каждого из твоих сыновей
Рога не меньше, чем с сорока отростками

Словно грубая ткань для одежд,
Седая голова породившей вас,
Однако все ее олени украшены
Раскидистыми и острыми рогами

О, олень, что громко ревет и приходит
Сейчас ко мне по долине
Я вновь усядусь на его ветвистых рогах,
Чем и буду гордиться

Образ Суибне, восседающего на оленьих рогах, одновременно смешон и печален, но скорей всего, таким его сделали намеренно. Упоминание пахаря отсылает нас к ирландской древности, когда олений рог использовался для обработки земли. Примечательно, что в одной из версий этой истории, именно олений рог послужил причиной смерти несчастного безумца. Одна женщина оставляла для Суибне молоко (он был слишком дик и боялся войти в дом, чтобы напиться там), и в ее супруге взыграла ревность. Он подложил рог туда, где его жена оставляла молоко, так что Суибне упал на него и погиб.

Олень часто фигурирует в кельтских похоронных обрядах. Их останки чаще других диких зверей встречаются в погребальных ямах – например, в захоронении Винклбери (графство Хэмпшир) останки благородного оленя соседствуют с костями двенадцати лисиц. В норфолкском Эшилекабаньи клыки и оленьи рога были обнаружены в подземной камере в окружении сотни горшков; яма в уорикшерском Васпертонесодержит две пары оленьих рогов, выложенных квадратом и окружающих очаг. Галльское святилище Дижонво Франции хранит массу останков диких зверей, в том числе оленей и лис. Часто образ оленя встречается в кельтском искусстве – в частности, в скульптуре. В долине Камоника (Италия) олень изображен как спутник солнечного божества – его рога изогнуты и образуют солнечный круг, от которого исходят лучи. Распространены среди кельтских племен были бронзовые фигурки оленей, вроде обнаруженной близ австрийского Зальцбурга; другую нашли в галло-романском храме на территории английского Колчестера (графство Эссекс) – считается, что она посвящена Сильванусу Каллириусу («Владыке Лесов»). Нередко рога на статуэтках изображены чересчур большими и раскидистыми. В погребении знатного человека из австрийского Штреттвегасреди погребального инвентаря есть интересная модель повозки. Одна из ее особенностей – несколько фигурок, среди которых бросаются в глаза две женщины, между которыми стоит олень с большими рогами: судя по всему, это сцена ритуальной охоты. На серебряном ритуальном котле из датского Гундеструпа ( I – II вв до н.э.), голову Кенрнунноса, кельтского бога природы, украшают внушительные оленьи рога. Около него стоит олень с такими же рогами, подчеркивая связь между зверем и божеством.

Ритуальные погребения и памятники искусства отражают символизм оленя в кельтских мифах, где этот мужественный зверь, со своими ветвистыми рогами, олицетворяет дикую природу и лес. В первую очередь, олень ассоциируется с Кернунносом («Рогатым»), которого обычно изображают в виде человека с оленьими рогами (как на гундеструпском котле). На других изображениях (особенно галло-романских, найденных на территории древней Галлии) Кернуннос изображен сидящим, скрестив ноги: он кормит группу зверей, в том числе и оленей. Царственные рогачи были связаны и с другими кельтскими божествами охоты – обычно символизируя взаимное уважение и зависимость охотника от его добычи. Примером может служить галльское святилище в Вогезах: безымянный бог-охотник, облаченный в волчью шкуру, изображен с копьем в руке, но рука божества лежит на рогах стоящего подле него оленя, в позе милосердной защиты. В галло-романский период кельтские богини охоты были тесно связаны с Дианой (Артемидой), римской богиней Луны и охоты, чьим священным животным также выступает олень. Возможно, это объясняет фрагмент средневековой «Истории королей Британии», где Брут, первый британский король, ищет указаний Дианы о земле, куда он мог бы повести своих скитающихся подданных. Отпив из чаши вина, смешанного с кровью белой лани, он лег спать на ее шкуре подле алтаря богини. Во сне ему явилась Диана, рассказавшая ему о Британии, и направила Брута туда. Помимо этого, в классической мифологии олень считается священным животным богини любви Афродиты и солнечного бога Аполлона.

Отношения с человеком

На оленей в Ирландии охотились с древнейших времен – это подтверждают булавки из оленьего рога, найденные в неолитических поселениях Карроумор (графство Слайго) и Ноут (графство Мит). С появлением домашних животных, однако, охота на оленей превращается уже в элемент воинской подготовки и спорт, утратив пищевое значение: то же самое наблюдается и у кельтов Европы. Оленина и впрямь нечасто упоминается в гэльской литературе, а раскопки искусственных островов Железного века в Митеи Уэстмите показали, что оленьи кости составляют не более 1% от всех останков животных. Это опять таки похоже на ситуацию в кельтской Европе и Британии, где останки оленей составляют лишь очень небольшой процент от всех костей, найденных на древних стоянках. Большинство костей принадлежит коровам и свиньям, и этот факт подтверждают многочисленные кельтские легенды, где на пирах гостям подается свинина и говядина. Однако из оленьих шкур ирландцы получали отменную кожу. В повести «Похищение быка́ из Куальнге»на Лаэге, колесничем Кухулина, надета «рубаха воздушная, тонкая, легкая, что сработана дивно из шкуры оленя и не стесняла движения рук». Судя по всему, гэльская Ирландия не знала заповедных «королевских лесов», в отличии от Англии и Шотландии, где охота на оленей превратилась в развлечение для знати. У ирландских королей, однако, были собственные охотники (selcithi) и ловчие (cuthguiri), и олень, в соответствии с законом, мог кому-то принадлежать, если зверь был клеймлен (как поступают сегодня с овцами). Согласно «Брегонскому закону», если олень был убит на землях своего хозяина, штраф за это составлял одну телку, а если это случалось в горах или на неделимых землях, следовало выплатить одну восьмую от стоимости телки.

Чаще всего ирландские охотники преследовали оленей со сворой собак; затем охотники могли продемонстрировать меткую стрельбу из лука, убить оленя копьем или воспользоваться другим оружием. Существовали и строгие правила дележа добычи. Так, владелец собак получал заднюю ногу (самую ценную часть туши), тогда как собакам доставались остальные ноги. Убивший зверя получал оленью шейку, а освежевавший добычу – лопатку. Землевладельцу отдавали пашину, тогда как остальным охотникам предлагалось обойтись кишками и печенью. Поскольку такая охота включала в себя погоню за зверям по лесам и горам, вероятно, оленина поедалась на ближайшем привале, а не везлась домой. Другой излюбленный способ охоты – устроить засаду у водопоя или на оленьей тропе, в то время как слуги гнали зверя к месту засады. В этом случае зверя можно было убить с минимальным для себя риском. Оленей добывали также при помощи сетей, ловушек с копьями или ловчих ям, вырытых в укромных местах, где скорее всего ходят звери. Охота в Ирландии была не слишком трудной: Геральд Валлийский, писавший свою хронику в двенадцатом веке, вскоре после норманнского завоевания, писал, что ирландские олени не могли убежать от охотника – такие они были жирные! Впрочем, автора больше впечатлило то, с каким благородством несли звери свои ветвистые рога.

Охота на оленя с гончими до недавнего времени практиковалась Охотничьим Обществом Уорда, базирущимся в Дуншаулине, графство Мит, и владельцами оленьих гончих из Баллинахинча, графство Даун. Охотничье Общество Уорда использовали выращенных в неволе оленей, которых привозили на повозке или в трейлере к месту охоты и выпускали, после чего собаки и их владельцы пускались в погоню. По завершении охоты загнанного оленя брали живьем и возвращали в трейлер. Такая охоты сейчас незаконна, в связи с принятым в 2010 году законом. Владельцам гончих из графства Даун, что на севере Ирландии, тоже пришлось недавно под давлением общественности прекратить свои оленьи охоты. Однако ружейная охота на оленей по лицензии законна в обеих частях Ирландии.

Единственный вид оленя, встречающийся на территории Ирландии – благородный, или красный олень (Cervus elaphus).Он почти вымер в период «Великого ирландского голода», уцелев лишь в районе Килларни (графство Керри), в заповеднике Герберта и Кенмэра (теперь это Национальный Парк Килларни). Зверей, привезенных из британских оленьих парков, теперь можно встретить в графствах Донегол, Тирон, Фермана, Даун, Уиклоу, Мит и Керри. В Донегал оленей привезли не из Англии, а из Шотландии, и до сих пор они демонстрируют генетическое сходство с шотландскими оленями. Основная угроза для благородного оленя – его гибридизация с японским пятнистым оленем, и благородные олени из Килларни оказались на островах Бласкет, в Коннемаре и в Донерейле, что в графстве Корк, дабы сохранить естественное поголовье. Стремительно развиваются в Ирландии и оленьи фермы, и некоторые благородные олени, которых можно наблюдать в дикой природе – это беглецы с подобных ферм: особенно часто это случается в долине реки Бойн (графство Мит). Точное поголовье ирландских оленей неизвестно, но никак не меньше нескольких тысяч голов.

Другой представитель семейства оленей, живущий в Ирландии, - лань (Dama dama), завезенная норманнами из Англии в XIII столетии. Лань, впервые оказавшаяся на Британских островах благодаря римлянам, изначально обитала в Восточном Средиземноморье, Турции и Иране. Норманны очень ценили ее пятнистую шкуру, которая может быть как желтовато-белой, так и практически черной. В Ирландию лань завезли ради спортивной охоты, а также из-за ее декоративных качеств. Норманны разбили множество оленьих парков по всей стране, где охотились на ланей и благородных оленей. Когда-то в закрытых оленьих парках обитало не меньше шестидесяти стад, и места с названием «Олений парк» можно обнаружить, по крайней мере, в шестнадцати округах Ирландии. Побеги из парков привели к возникновению оленьих стад в дикой природе еще в XV веке, и лань сейчас – самый распространенный на территории Ирландии олень. Как и в случае с благородным оленем, фермы по разведению ланей, призванные удовлетворить рыночный спрос на оленину, оставляют своим обитателям возможность улизнуть на свободу.

Другой вид завезенных в Ирландию оленей – это «олень-цветок», японский пятнистый олень (Cervus Nippon), импортированный в страну также из декоративных соображений. В 1860 году лорд Пауэрскорт привез нескольких зверей в свое имение близ Дублина. Впоследствии оленей из стада Пауэрскорта выпустили и в другие парки Ирландии – в графстве Керри, Фермана, Лимерик, Даун и Монахан. В начале XX века многие из этих парков пришли в упадок, и в 1930 -1940-х гг. в них создали популяцию диких оленей. В результате этого, пятнистого оленя сегодня можно встретить как минимум в двенадцати графствах на всей территории Ирландии. Их численность составляет 20 – 25 тысяч голов, и непрерывно растет. Внешне пятнистый олень очень похож на благородного – кроме того, что гость из Японии меньше своего европейского собрата, - и тесно с ним связан. Это означает, что два вида оленей способны скрещиваться, и во многих графствах, особенно в Уиклоу, встречается множество гибридов благородного и пятнистого оленя. По иронии судьбы, из-за долгого скрещивания оленей в Азии, в самой Японии, пожалуй, уже невозможно встретить чистокровных пятнистых оленей: единственное место, где они обитают – окрестности ирландского города Килларни, где гибридизация пятнистого и красного оленей не произошла (во всяком случае, пока).

По ирландским законом, олени принадлежат к охраняемым видам, но на них можно охотиться по лицензии. Это вызвано тем, что олени порой становятся настоящими вредителями, приносящими серьезные убытки лесному хозяйству: они поедают молодые древесные побеги, обдирают с деревьев кору и царапают рогами стволы деревьев. Каждый год отстреливают по 500 оленей, хотя в графстве Керри охота на них запрещена, дабы сохранить местное поголовье. Около 2 тысяч ланей и тысячи пятнистых оленей (или их гибридов с красными оленями) также отстреливаются каждый год. Несмотря на продолжающуюся охоту и выбраковку, поголовье оленей в Ирландии продолжает расти, поскольку увеличение площадей лесных посадок расширяет доступную для их обитания территорию. Будущему этого выдающегося и благородного представителя нашей фауны в обозримом будущем ничто не угрожает.

Периодически моему молодому и растущему организму начинает бешено хотеться ирландского виски, рыжих женщин и зеленых флагов - только не с вязью, а с арфой, вестимо.

Время такое

Парад Святого Патрика называется

Собравшись с мыслями назову, пожалуй что, нынешнее мероприятие самым приличным парадом с незабвенной памяти 2008 - если кто помнит, мы тогда ходили по Новому Арбату ирландскими конфедератами.

Неожиданно для себя самого, получил приглашение от знакомых шарометчиков из когда-то 93 Шотландского. Собственно, дурное дело нехитрое, бо аглицкий комок у меня живет-поживает лет 10 как и что примечательно, я по-прежнему в него влезаю, да и гленгарри я всяко хотел уже давным-давно, а тут и повод нарисовался.

С самого начала праздник задался - дав нам постоять в свое удовольствие в воротах со здоровым ирландским флагом, устроители сообщили что нам тут не радыхалява кончилась, и таперича право маршировать по Сокольникам принадлежит только лицам официальным

Мы обиделись, посовещались - и двинули на Старый Арбат, где благополучно и организовали местное шествие. И неплохо так сорганизовали, смею заметить.

Мои благодарности старым и новым знакомым, старым хиппи и не менее старым реконструкторам. Хорошо погуляли.

Держите песенку хорошую


Cкачать Белфаст Марш О'Брайенов бесплатнона pleer.com

Вереск

(Calluna vulgaris)

«Был победителем вереск, держась на всех сторонах» (КТ 8)

«Хорошо, когда зелен вереск» (КТ 4)

«Словно поиски муравьев в вереске» (КТ 3)

«Светлы верхушки вереска; нередко ошибается робкий;
Докучливо течение у берега;
В обычае верного не нарушать слова» (ККХ 9)

«Обычно на Всех Святых верхушки вереска изжелта-буры;
Пенны морские волны;
Короток день: друид, твой совет!» (ЧКК 30)

Вереск – особенно белый вереск, - частое украшение шотландских пустошей. Считалось, что он изгоняет ведьм и приносит удачу. В народной медицине его применяют для борьбы с инфекциями полости рта, кожи и мочевого пузыря.

Орешник

(Corylus avellana, Colyrus colurna)

«Был осужден орешник
Этого было довольно для напряжения твоего ума» (КТ 8)

«Он не может получить орехов без деревьев» (КТ 3)

«Светел орешник на холме Диголла;
Незыблемость делает приземистым каждого
Это – поступок сильного, чтоб сохранить договор» (ККХ 9)

«Маленький орешник, раскидистый, ты – сундук для орехов» (СГ)

(Ш) Лесные орех«орехои неразрывно связаны с Самайном. В зеленых орехах содержится жидкость, известная как «ореховое молоко»: она приносит удачу. Счастливые «осенние» дети получали каплю «орехового молока» как свое первое питье (вторым, предположительно, становился глоток виски). Во время праздника Имболк украшением невесты был белый жезл – предпочтительней всего, из орешника.

(Г) Веселый кустарник, похожий на небольшое деревце, с тонкими прутиками и питательными плодами, - орешник был излюбленным растением во многих сельских садах. В лесу он, как правило, тяготеет к влажной почве и подповерхностным водам. Именно из древесины орешника чаще всего делают волшебные палочки и лозу для поиска подземных вод. Чтобы их обнаружить, лозоходец срезал V-образный прутик, часто повторяя в процессе поисков нехитрое заклинание: «Я срезал тебя, дорогой прут, чтобы ты ответил, когда я спрошу, и не двигался, пока не почувствуешь правду». Фольклор связывает орешник с сексуальными удовольствиями. Поэтому так и гневалась Хильдегарда Бингенская: «Лесной орех есть символ плотского вожделения, что вряд ли имеет применение в медицине». Тем не менее, в прописываемое ею лекарство от импотенции входили орехи, перец и мясо молодой козы и свиньи.

Часто орешник связывают и со змеями. Без сомнения, вы слышали о том, что его древесина великолепно отгоняет глупых змей, или же слыхали о белом царе над всеми змеями, живущем под старым орешником. Считалось, что ношение на шляпе ореховой веточки защищает от молний.«Расколоть орех» - распространенная по всей Германии идиома, обозначающая «отгадать загадку»или «решить проблему». Похожий мотив встречается и в ирландской легенде о Лососе Знаний. Эта древняя рыба доплывала до реки Бойн (или же до Колодца Коннлы), где рос волшебный орешник. Он обладал такой силой, что все листья, цветы и плоды его казались в тот час сияющими пурпурным светом. Когда все они падали в колодец, лосось уже ждал этого момента, и готов был вкусить орехов, которые и наделили его сверхъестественной мудростью. В одном из мифов о фениях рассказывается, как Финн Маккул случайно поймал это чудесное создание. Когда Финн готовил рыбу на огне, с нее слетели три капли и обожгли его большой палец. Пососав обожженное место, юноша был поражен, обнаружив всю мудрость мира в своей голове. Как уже говорилось во 2 главе, листья и плоды орешника использовались в культовых шахтах: или выстилали днища сосудов. Очень похожей кажется и эта австрийская сказка: под орешником, увенчанным омелой, живет червь, который проедает в листьях крошечные круглые дырочки. Этого орехового червя, которого представляли в виде меняющей обличья девушки, можно было поймать. Любой, кто съест или унесет ее, станет могущественным чародеем.

Не проходите мимо, короче

Будет интересно :)

Официальный сайт мероприятия

Падуб

(Ilex aquifolium)

«Был в зеленый раскрашен падуб,
Он был героем» (КТ 8)

«Когда зелен падуб» (КТ 7)

«Светлы верхушки крепкого падуба,
И другие, пусть будет роздано золото;
Когда засыпают все на валу,
То Господь не спит, когда избавленье дарует» (ККХ 9)

«Злато героев, полчище копий из падуба покрыло его запекшейся кровью» (КА 5)

«Падуб, убежище, преграда для ветра» (СГ)

Возможно, что название падуба (англ. holly ) связано со словом «святой» ( англ. holy). Это вечнозеленое растение с блестящими остроконечными листьями и горящими красным цветом ягодами отпугивает злых духов и хранит дом от молний. Римляне делали гирлянды из падуба на Сатурналии, праздник зимнего солнцестояния. Позже христианская церковь выступила со смелым утверждением, что терновый венец Христа был на самом деле сплетен из падуба. Во II веке христианский теолог Тертуллиан порицал тех христиан, которые украшали двери плющом и падубом, справедливо считая это обычаем язычников (то есть римлян). Сочетание этих двух растений, однако, было очень популярно, и даже в наши дни оно остается распространенным элементом наружных рождественских украшений. В Англии падуб часто использовался как украшение дома зимой, особенно в пору Двенадцати Ночей. Говорят, что призрачный падуб танцует на дороге возле Лох-Фин – это приводит в ужас местных жителей и создает ужасные пробки. В Австрии повешенный над дверью падуб отпугивает злых духов.

Граб

(Carpinus betulus)

Нередко ошибочно принимаемый за маленький бук, граб – дерево, вернувшееся в Северную Европу через много лет после завершения ледникового периода. В отличии от бука, граб сравнительно невелик, и листья его имеют зубчатые края. Иногда он принимает странную искривленную форму. Создается впечатление, что граб способен оправиться от любых повреждений – поэтому он стал идеальным деревом для живых изгородей, межевых столбов и строительства укреплений. Грабы быстро растут, а их древесина очень тяжелая и прочная. Как материал для строительства укреплений, она была весьма популярна на протяжении всего Средневековья, до XVII века включительно. Гораздо раньше описывал сложности при штурме таких укреплений Цезарь в своих «Записках о галльской войне» (Bellum Gallicum, 2,17) – «В пользу их совета говорило то, что нервии с давних пор были слабы конницей (да и до сего времени они о ней не заботятся, но вся их главная сила состоит в пехоте). И вот, чтобы тем легче парализовать набеги соседней конницы за добычею, они надрезали снизу молодые деревья и пригибали их к земле, а между ветвями, густо распространившимися в ширину, насажали ежевики и кустарника, так что этот плетень образовал своего рода укрепление, похожее на стену, причем не только нельзя было туда проникнуть, но и что-либо за ним разглядеть. Так как подобные плетни должны были затруднять движение нашего войска, то нервии сочли нужным воспользоваться упомянутым средством» ( пер.М.М. Покровского) Для строительства подобных укреплений брались побеги граба и сгибались. Концы побегов зарывались в землю, а наверху этих арок делались прорези. Новые побеги могли так же сгибать или же сплетать с другими. Если иметь достаточно терпения, то из нескольких грабов можно вырастить плотную стену, образованную живыми деревьями. Заросли ежевики, посаженные между рядами деревьев, делали все остальное; возведенные из древесины граба стены хранили покой поселений и замков. Эти укрепления были очень действенны, если селяне ухаживали за ними и не поддавались искушению делать в этой зеленой стене дыры, чтобы можно было проходить сквозь нее напрямую и тем самым экономить время. С появлением тяжелых полевых орудий этим стенам из деревьев и шипов пришел конец. В период Тридцатилетней войны (1618 – 1648) последние уцелевшие стены из ежевики и граба были уничтожены артиллерийским огнем.

Смерть в городе ангелов

Помимо мессы, Традиционная Святая, Соборная и Апостольская католическая Церковь Мексики и США Дэвида Ромо и Храм Святой Смерти в Лос-Анджелесе предлагают полный перечень таинств и услуг, идентичных католическим. «Профессора» храма Сизиф и Сахара проводят свадьбы, крестины и, в отличии от «архиепископа» Ромо, ежемесячную церемонию розария. Позиционирующие себя как «крестный отец» и «крестная мать» скелетной святой, два этих лидера культа преподают учебным группам мешанину из представлений Нью Эйджа, магии и парапсихологии. Любопытно, что ни один из двенадцати перечисленных на их веб-сайте курсов не упоминает Святую Смерть. Среди предметов, каждый из которых, очевидно, читается «абсолютно бесплатно» - «Чакры» (аура), «Магическая терапия» (растительные ванны), «Прошлые жизни» (регрессия в прошлые жизни и кармические законы бытия), «Ангелы» (святые и ангелы. Да, еще карма, ад и Дьявол) и «Нумерология» (Каббала).

Оба храмовых лидера эмигрировали в Лос-Анджелес из Мексики, где необыкновенные духовные поиски и привели «профессора» Сахару в храм Тощей.

Уроженка штата Оахака, в девятилетнем возрасте она повстречалась с самим Иисусом, который заявил, что ответит на все ее просьбы лишь в том случае, если она покинет родной город. В тринадцать лет все ее просьбы были услышаны, однако после аварии, погрузившей девочку в кому, она вновь увидела Спасителя. Тот возвестил, что настало время начать свою миссию, и Сахара решила уйти в религию, но не могла найти своего пути до тридцати семи лет, пока она в один прекрасный день не повстречала Санта Муэрте. И вот тогда «профессор» Сахара и начала свое духовное путешествие.

В отличии от ее истории, биография «профессора» Сизифа не хранит никаких отсылок к его христианскому прошлому или к прежней карьере борца в родном штате Наярит. Гораздо важней для него обучение в двух мексиканских шаманов, второй из которых и «научил его говорить со Святейшей Смертью». У двух «крестных» Святой Смерти более современный сайт ( http://templosantamuerte.com/temple.htm ), чем у Дэвида Ромо. Вечерний чат, потоки музыки и оцифрованные записи месс позволяют значительно больше взаимодействовать с верующими. Сайт Ромо напротив, часто «падает»или чудовищно «тормозит».

Если пройти по городу несколько миль, то в самом центре района, населенного мексиканскими и центральноамериканскими иммигрантами, рядом с парком МакАрктура, можно увидеть Всеобщем Святилище Санта Муэрте – не имеющее своего сайта, но привлекающее больше верующих, чем любой другой храм на Мелроуз Авеню. Фронтон церкви, основанной в 2003 году «профессором» Сантьяго Гуадалупе, шаманом Святой Смерти, долгое время жившем в знаменитом центре мексиканского колдовства, городе Катемако (штат Веракрус), располагается в захудалом торговом центре, куда и направлялся непрерывный поток Санта Муэртистов – во всяком случае, так было во время моего посещения Лос-Анджелеса в 2009 году.

Натуралистично выполненная статуя черного пса со зловещими красными глазами охраняет главный вход в храм от тех, кто пытается войти в священное пространство с нечистыми намерениями. В ожидании «профессора» Сантьяго, я сфотографировал святилище и осмотрел алтарь. Фигура Костяной Леди, сделанная в человеческий рост, была облачена в белый атлас и, восседающая на золотом троне, производила поистине царственное впечатление. Среди обычных подношений на алтаре оказалось несколько таких, которые привлекли мое внимание. Рождество продолжалось всего несколько дней, а с костлявой руки святой уже свисало несколько красно-белых полосатых леденцов. На стены святилища были наклеены силуэты Санта Клауса и его северных оленей, вырезанные явно детской рукой, – эти временные украшения напомнили мне о гибкости и открытости культа. И, к моему изумлению (особенно после долгих размышлений об отсутствии безалкогольных напитков на алтарях Мехико), и я увидел банку Кока-колы, затерявшуюся среди пива «Корона» и «Текате» и текилы «Хосе Куэрво». В тот же день «профессор» Сантьяго объяснил, что в жаркий ноябрьский день верующие предложили иссохшей скелетной святой ледяной газировки, и вообще прихожане вольны угостить свою покровительницу всем, чем пожелают. Он не смог объяснить, почему на алтарях в Мехико мне никогда не встречались безалкогольные напитки, оставив меня и дальше ломать над этим голову.

Еще одно новшество открылось моим глазам, пока я терпеливо ждал появления «профессора». Сидя в первом ряду, я наблюдал, как сорокалетний верующий, перекрестившись, зажег черную обетную свечу и поставил ее к подножью алтаря, среди десятков других. За все время, проведенное в святилище Доны Кеты, я никогда не видел, как перед Могущественной Леди ставятся черные свечи. Конечно, я был заинтригован открывшейся моим глазам картиной, но решил, что не буду приближаться к верующему без позволения «профессора» Сантьяго. Заинтересовавшись, не увижу ли я сегодня больше черных свечей, чем обычно, я подошел к алтарю и обнаружил, что мой прогноз сбылся, хотя и не в полной мере. Белые и красные свечи значительно превосходили черные, им не уступали и золотые, которые преподносятся Мрачной Жнице вместе с просьбой о процветании. Позже, во время долгожданного интервью, шаман Святой Смерти заметил, что красные свечи, аккуратно сложенные на полку в кладовой возле его офиса, занимают первое место по продажам в храме, а затем идут белые свечи.

Возможно, даже больше, чем горящая черная свеча, банка колы и рождественские леденцы, привлекли мое внимание два типа приношений, прикрепленных к одеянию скелетной святой. Прекрасный символ могущественного защитника и связи с преступлением и наказанием, к ее левой груди был приколот значок, очень похожий на те, что носят сотрудники Департамента Полиции Лос-Анджелеса (LAPD), но на самом деле принадлежащий частной охранной фирме. Сантьяго подтвердил, что охранник преподнес его Святой Смерти в благодарность за то, что коса Костлявой хранит верующего от опасностей, связанных с его работой. Помимо этого, к одеянию святой были приколоты десятки прошений и благодарностей, написанных в массе своей на разлинованных тетрадных листах. Это – еще одно заимствование из народного католицизма Мексики и других стран Латинской Америки, где тысячи статуй святых, как официально признанных церковью, так и народных, оклеены листами с молитвами. Большинство из них были сложены, так что их содержание оставалось сокрытым от чужих глаз, но несколько были доступны для чтения. Прикрепленная к белым одеяниям святой примерно на уровне колен, наиболее примечательная записка возвещала «Глубокоуважаемая Марта Гейнс, Зуравски, Жардин (Хьюстон) -[претензия # подготовлена]». Судя по всему, Марта Гейнс – это адвокат из Лос-Анджелеса, который специализируется на компесациях, а автор записки явно стремился заручиться в своем деле сверхъестественной помощью Могущественной Леди. Скорее всего, Гейнс и понятия не имеет, что ее юридические услуги рекламируются во Всеобщем Святилище Санта Муэрте. Чуть выше, на уровне талии, прикреплено другое развернутое прошение –«пусть Армандо всегда держится подальше от моей дочери, и помоги Джайме найти работу». И усиливая вездесущий мотив лишения свободы, последняя развернутая записка, прикрепленная к правой руке Белой Девочки, повторяла тысячи подобных просьб, которые отчаявшиеся верующие возносят каждый день по обе стороны границы – «Хочу, чтобы папа вышел из тюрьмы».

Когда я представлял себя маленькую девочку, скучающую по томящемуся в тюрьме отцу, «профессор» Сантьяго наконец-то вышел из темного коридора, ведущего в магазинчик с культовой атрибутикой и в его офис. Классические для местного жителя черты лица, длинные ниспадающие волосы, клочковатая борода «à la Че Гевара», проницательный взгляд – он каждой клеточкой производил впечатление шамана из Катемако. Сантьяго щедро уделил мне почти два часа времени, в течении которых, среди всего прочего, показал несколько обрядовых практик, которые мне не встречались в ходе моих мексиканских исследований. Самым важным стал ритуал, выполняемый мужчинами в течение шести месяцев. Символизирующий преданность Прелестнице («покуда смерть не разлучит нас»), этот недолгий брак требует полового воздержания и других жертв. Таким образом, в главной церкви Лос-Анджелеса - города, где живет больше мексиканцев, чем в любом другом, кроме разве что Мехико, - Могущественная Леди совершила дальнейшее развитие своей женственности, добавив к всем известной роли матери еще и роль жены.



Рисунок 2.4 Святая курит – верующий совершает подношение сигарного дыма самому известному изображению Санта Муэрте в святилище Доны Кеты (Тепито) © Хорхе Узон/Корбис

Чувство истории и религиозное предпринимательство побудили «профессора» Сантьяго разработать еще один примечательный и инновационный ритуал. Верующим предлагаются ежемесячные богослужения, посвященные каждому из трех традиционно принятых цветов скелетной святой. Те, кто стремится решить проблемы в сфере романтики и эмоций, могут посетить службу красной Санта Муэрте, когда алтарная статую облачается в малиновые одежды. В поисках защиты от злых чар и опасных врагов, верующие приходят на другую церемонию и молятся Мрачной Жнице в черном одеянии. И, наконец, те, кто хочет поблагодарить святую за ее благосклонность или очистить душу, могут обратиться к Белой Девочке, которая и царила в храме в тот день, когда я отправился брать интервью у Сантьяго. Такие ритуальные нововведения – плод здравого смысла религиозного предпринимателя, который знает, что на полном конкурентов религиозном рынке следует предлагать те товары и услуги, которые привлекут покупателя. «Разноцветные службы», внедренные «профессором» Сантьяго – блестящий пример крайней дифференциации стандартного продукта. Иными словами, храм Санта Муэрте, расположенный в нескольких милях от резиденции Сантьяго, и церковь Дэвида Ромо в Мехико предлагают верующим богослужения, то есть стандартный продукт; «профессор» Сантьяго взял этот стандартный продукт и творчески его переосмыслил. Как я уже показал в своей предшествующей работе (10), подобное производство и маркетинг – нормальный элемент свободного религиозного рынка, опытные продавцы которого понимают, что судьба их предприятия зависит от благосклонности потребителей, которые могут выбирать среди сотен, если не тысяч, брендов. Наряду с новыми услугами и ритуалами, «профессор» Сантьяго, как и его конкуренты из Лос-Анджелеса и Мехико, проводит крестины, свадьбы, розарии, новены, экзорцизмы, очищение, а также индивидуальные духовные консультации

Ледяной абсент, хорошая сигара и подходящая музыка.

Отчего бы не устроить себе маленький праздник.

Песни на стихи поэтов Серебряного Века в исполнении различных коллективов.


Cкачать Сияние Сероглазый король бесплатнона pleer.com


Cкачать Маленькие трагедии Шестое чувство бесплатнона pleer.com


Cкачать Вальс в Конго Вечер. Тени бесплатнона pleer.com


Cкачать Вам! - проект живой Маяковский бесплатнона pleer.com


Cкачать Пьяный дервиш бесплатнона pleer.com


Cкачать Я не знаю кому, и зачем это нужно бесплатнона pleer.com

Встречи и искусство выживания

«Я помню, каким смирным он казался в неволе. Стоя, он достигал двадцати дюймов в высоту, со своим тяжелым туловищем и могучими челюстями. Окрас был темно-желтый, похожий на львиный, а со спины по бокам расходились темно-коричневые полосы. Не похоже, чтобы тигры уцелели в Тасмании, однако если их все-таки найдут, я надеюсь, что их оставят в естественной среде».



«О нем сочиняли небылицы как раз потому, что опровергнуть их было невозможно». Дэниел Дж. Бурстин, американский историк, занимавший в 1970-ые пост директора Библиотеки Конгресса, писал так не только о тасманийском тигре, но и о самой среде его обитания, Terra Australis Incognita, еще не изученной южной земле - легендарной территории, которая росла, сжималась и расширялась вновь, поскольку на протяжении веков менялись ее карты, с того самого дня, как Абель Тасман, Иде Тьерксон и их товарищи бросили у ее берегов якорь. 1

Слова Бурстина вполне актуальны и для сумчатого волка, и важнейший, - пожалуй, даже единственный – вопрос, связанный с ним, звучит так: может ли он сохраниться в дикой природе? Некоторые австралийцы убеждены в этом; другие считают, что это невозможно.

Если тилацин все таки существует, то это будет настоящим чудом, поскольку практически отсутствуют признанные наукой факты, подтверждающие его существование на протяжении двух третей XX века. Но не только многочисленные случаи, когда возвращаются якобы вымершие виды, свидетельствуют о том, что и наука может ошибаться: есть тысячи задокументированных свидетельств, когда «волка» видели в Тасмании, Новой Гвинее и на всем протяжении материковой Австралии. Либо масса свидетелей все время ошибается, либо тилацин по-прежнему жив и здоров, но сохранился в очень малом количестве и в удаленных местах, где и избегает обнаружения (тогда возможно, и даже очень вероятно, что такая ситуация будет продолжаться бесконечно).

Делает ситуацию еще запутанней тот факт, что из Южной Австралии до сих пор поступают свидетельства о встречах с сумчатым дьяволом, и есть доказательства существования тилацина в XIX веке, - на территории Южной Австралии, собранные Паддли, и в округе Кимберли, предложенные Гилером и Годаром.

Безусловно, эти свидетельства пробуждают в нас оптимизм, - но необходима тщательная проверка, чтобы признать их заслуживающими внимания. Необходимо помнить и о мнении современных ученых о вероятности того, что популяция зверей могла сохраниться до наших дней. Хотя подавляющее большинство фактов свидетельствует против этого, однако есть веские причины, чтобы удержаться от принятия окончательного решения. Они стали последним куском головоломки под названием «сумчатый волк», - но это очень большой кусок.

В 1980-ом зоолог из Службы охраны диких животных и тасманийских парков, Стивен Дж. Смит, опубликовал подробный отчет о положении тилацина в этом районе. В своем докладе он проанализировал все сообщения, зафиксированные с 1936 года до момента публикации доклада: всего 320 случаев. В среднем, получается что-то вроде раза в месяц, на протяжении 24 лет, но на самом деле ситуация совершенно иная. Число встреч увеличивалось каждое десятилетие, сначала постепенно, а затем резко: с 21 встречи в 1940 до 125 в 1970.

Отчет Смита чрезвычайно важен для нас, поскольку со всей очевидностью свидетельствует: далеко не последний представитель видаумер 7 сентября 1936 года в зоопарке Хобарта. Мнение специалистов по сохранению живой природы и других ученых единогласно: сумчатый волк существовал, по меньшей мере, в первые годы после окончания Второй Мировой войны, - время наименьшего количества наблюдений и, по иронии судьбы, именно тогда звери находились под надежной охраной закона. Неразрешимый в настоящее время вопрос – достигли ли эти остатки популяции точки функционального вымирания, когда вид становится настолько редким, что уже не влияет на экологию посредством отбора, конкуренции, хищничества, распространения паразитов и так далее. Увеличение числа наблюдений свидетельствуют об обратном: но насколько это правдоподобно? Каждый случай, прежде чем получить окончательную оценку, был рассмотрен со всех сторон.

Критерии опроса Смит кажутся довольно однозначными:

«Свидетельства, рассматриваемые в данном отчете, принадлежат людям, утверждающим, что видели, или возможно видели, тилацина; или же тем, кто видел животное, которое не смог опознать, но описание которого предполагает, что это мог быть тилацин. Чтобы быть включенным в этот список, описание наблюдателя должно быть достаточным, чтобы идентифицировать увиденное животное как тилацина… соответствовать критериям, используемым для оценки доклада, таким, как описание животного, репутация свидетеля и его знание местной фауны, обстоятельства встречи…коррелировать с другими, ранее полученными свидетельствами и прежними данными о распространении сумчатого волка»2.

Тем не менее, благодаря человеческой натуре, задача не так уж и проста:

«Очевидно, что свидетельства наблюдателей непосредственно связаны с известностью, которую сулят поиски тилацина, [и кроме того] многие люди, по разным причинам, не желают делать отчеты, и доподлинно известно, что большое количество наблюдений остаются незафиксированными. Некоторые опасаются, что как только информация о местоположении зверя будет разглашена, над сумчатым волком нависнет неминуемая угроза. Другие боятся, что изменения в праве владения и управления землей [последующие в результате доподлинных встреч] поставят под угрозу источник их существования или отдых; кого-то страшат насмешки» 3

Все эти причины актуальны и на сегодняшний день.

Форма оценки, предложенная Службой национальных парков и дикой природы, основана на исследовании серого волка в северной части Скалистых горах, но имеет и определенные отличия от «оригинала». Новая форма исчерпывающе оценивает детали наблюдения, включая: род занятий очевидца (местный житель, рыболов, стрелок, турист и т.д.); доверие к очевидцу (основанное, например, на доверии к нему со стороны соседей); место и продолжительность наблюдения; количество вовлеченных людей; вид транспорта (включая самолет); природа доказательств (живой/мертвый зверь, звуки, экскременты, волосы, крик, останки); описание животного, включающее цвет и размер тела, расположение полос, голову и хвост; расстояние между наблюдателем и зверем (до 1 км включительно); место встречи (дорога, лес, пляж, ручей и т.д.); степень освещенности (Солнце, Луна, свет фар и т.д.); погода и видимость (включая затененное видение); время наблюдения; высота; источник информации (непосредственный, пересказ, газета, музей и т.д.) и соотношение с другими наблюдениями, начиная с 1936 года.

Оценивался каждый элемент встречи. Система оценки проистекает из вышеупомянутого исследования серого волка и имеет наивысшую оценку в 10 баллов для характеристики доверия к наблюдателю и его надежности; не менее 25 пунктов посвящены описанию животного; длительность наблюдения за зверем и описание его крупным планом увеличивает баллы и так далее, до достижения общей оценки. Отчет Смита свидетельствует, что 107 наблюдений заслужили оценку «хорошо», 101 – «удовлетворительно»и 112 – «плохо». Спустя двадцать с лишним лет было бы маловероятно, что аналогичный опрос оценил бы свидетельства так высоко. Мало того, что много времени прошло без надежных доказательств существования зверя; немногочисленные эксперты штата, которые по долгу службы имеют дело с наблюдателями, гораздо более строги в своих оценках.

Но все это не останавливает свидетелей, которых в Тасмании с 1936 года по сегодняшний день насчитывается не меньше тысячи. И в самом деле, как организация, отвечающая за сумчатого волка, Служба охраны диких животных и национальных парков не вызывает всеобщего восхищения за то место, которое она отводит зверю. Охотники за тигром и энтузиасты, не состоящие государственной службе, обычно расцениваются как «истинно верующие»; один из них, житель северо-востока Тасмании Бак Эмберг, поведал об этом публике:

«Пожалуй, теперь можно заставить сотрудников Служба охраны диких животных и национальных парков не делать из охотников за тигром и защитников окружающей среды, вроде нас, «чудаков», как это было раньше. Я не спорю о том, существует ли животное или нет. Сейчас у нас есть около сотни свидетельств, полученных за последние 25 лет от десятков людей, и мы не станем делиться ими со Службой. Она не заслужили нашего доверия … пока что. Зверю придется выживать самостоятельно. Мы надеемся, что однажды получим подтверждение его существования. До тех пор мы желаем пяти возможно уцелевшим группам тигров удачи и счастливого утаивания» 4.

Удаленный от естественной среды обитания тилацина, северо-восток Тасмании, тем не менее, давно известен частыми встречами с сумчатым волком. Они представляют собой треть «хороших» наблюдений Смита и более трети от общего числа свидетельств, с определенной концентрацией на востоке и на юге от Голконды, где живет Эмберг. Географически, северо-восток представляет собой приблизительно 20% земной поверхности острова Тасмания. Какова бы не была причина, но вера в существование «тигра» здесь очень сильна. Жительница Треваллина Кристина Лукас – одна из таких «верующих», причем ее убежденность зиждется на личном опыте. Это типичный пример человека, видевшего сумчатого волка, но ничего не сообщившего об этой встрече. В момент встречи она испытывала лишь «мимолетный интерес»к зверю:

«Я видела тигра в Западной Австралии, в первый день Нового, 1991-ого года. Я не сообщила об этом по нескольким причинам; они сочтут, что это результат тяжелого ночного празднества (хотя на самом деле я не пью), и к тому же тогда я ничего не знала о том, что тигра встречали на Западе…Тот, которого мы видели, переходил дорогу, когда мы сами покинули лесоа хребта Дарлинг и оказались в более открытой сельской местности, направляясь на север от Перта, в сторону Нортэма. Хотя казалось, что он движется по дороге «вприпрыжку», но на самом деле зверь не спешил. Единственная отличие от картинки, которую я видела [в «Australian Geographic» за июль – сентябрь 1986] – задние ноги зверя были не такими высокими. Могу заверить вас, что в тот момент не думала о тасманийском тигре (по пути к семье на автомобиле, полном домочадцев) и я ничего не придумывала! Я рассказала об этом подруге, живущий здесь, в Лонсестоне, и она вспомнила, что несколько лет назад ее старый знакомый сбил «тигра» во время поездки по восточному побережью Тасмании. Он испугался, что ранил зверя, и сообщил об этом в Государственное объединение научных и прикладных исследований (CSIRO) в Хобарте. В качестве доказательства он им предоставил немного шерсти с бугеля своей машины. Интересно, что ему велели никому об этом не рассказывать. Боюсь, что не могу назвать вам ни имени человека, ни год, когда это произошло» 3

На северо-западе, энтузиаст Джеймс Малли в 1972 году сформировал штат «Экспедиционной группы по изучению тилацина», вместе с Джереми Гриффитом и Бобом Брауном – и он по-прежнему остается активным и заслуживающим доверия охотником за сумчатым волком. Одно из последних свидетельств, которыми он располагает, было о тилацине, преследовавшем вомбатов, и он считает его лучшим за многие годы. Как писал зимой 2002 года «The Mercury»:

«Искатель «тигра» Джеймс Малли, потративший почти полвека в поисках тилацина заявил, что нет оснований не верить этому сообщению. Очевидец отказывается появляться на публике из-за того отторжения со стороны общества, которому часто подвергаются наблюдатели…«Вне всякого сомнения, это был «тигр». Я получаю подобные известия с завидной регулярностью, и все сходится», - говорит мистер Малли, который сразу же отправился в район, где и произошла встреча. «Это не единственный случай, о котором я слышал в этих местах. За последние два года это уже, наверное, пятый случай, и все они повторяются с сезонной периодичностью». Очевидец рассказал, что остановил свой полноприводник, чтобы заняться колесными хабами, и заглушил двигатель. «Вомбаты пробежали на расстоянии пятнадцати метров от него, прямиком в буш», - рассказал мистер Малли, сокративший для интервью время собственных поисков зверя. «Тогда перед ним, тигр был не дальше, чем в пяти метрах. Он был ошеломлен. Тигр остановился. Он наблюдал его больше десяти секунд: тилацин просто замер и уставился на него». Мистер Малли рассказал, что не смог найти в округе тигриных следов, [но] местные условия идеально подходят этому зверю, потому что там много дичи, однако, как и любой зверь, которому грозит вымирание, тилацин очень осторожен» 6.

Гораздо южнее этих мест, в районе реки Стикс и долины Флорентайн, проживает Кол Бейли, который пишет о тасманийском тигре в те моменты, когда не занят его поисками. Он считает, что впервые повстречался со зверем в 1967 году на Куронге – длинной прибрежной полосе, что на юго-востоке Южной Австралии. Встреча со старым тасманийским траппером Регом Триггом побудила Бейли к написанию нескольких коротких анекдотических историй о сумчатых волках, опубликованных в местной газете «Derwent Valley Gazette». Его колонка стала такой популярной, что эти истории стали печататься в газетах по всему миру, и впоследствии были изданы как «Тигриные рассказы» (см. главу 4). Как «истинный верующий», Бейли вправе написать, что его убеждения проистекают из

«..более чем тридцатилетнего личного опыта изучения и поисков этого замечательного зверя, хотя они часто приводили меня к словесным конфликтам с теми, кто не верит в его существование и тотчас же начинает громко кричать о вымирании зверя. Как бы то ни было, я твердо и непоколебимо убежден в том, что сумчатый волк жив» 7

Славно для человека убежденного. Но, как показывает случай, произошедший в другом месте, вера и наука не всегда могут ужиться. Когда-то доктор Боб Браун колебался, пытаясь сделать этот выбор. Тайна сумчатого волка занимала его с детства, и олицетворяла для него саму Тасманию. Она была приманкой, заманившей его в этот островной штат. В 1972 году, будучи еще юношей, он смотрел ABC-TV, и увидел программу «Четыре Угла», где шел спор, касавшийся озера Педдер. Это пробудило его старый интерес и привело к тому, что Браун стал временным заместителем доктора в Лонсестоне. Вскоре это изменилось:

«Когда я приехал туда, у меня не было обычного любопытства туриста по отношению к сумчатому тигру – напротив, это был активный и побуждающий к действию интерес… Да, я помчался к людям, живущим около озера Педдер, но в то же время начал самостоятельно искать информацию о тилацине [и] в скором времени познакомился с Джереми и Джеймсом… Они были искренне убежденными людьми с горящими глазами – не желавшими слышать о том, что зверь давно вымер. Я же был скептиком, и утверждал, что мы должны найти доказательства его существования. Существует множество наблюдений, но мы должны искать доказательства» 8

Браун объясняет свою осторожность шестилетней медицинской практикой и «некоторыми другими разрушающими миф событиями», которые остались в прошлом, но тем не менее, способствовали развитию у доктора аналитического склада ума. За восьмимесячный период существования их команды, было изучено около 250 случаев наблюдения. Для Брауна полное отсутствие материальных доказательств – экскрементов, волос, фотографий, отпечатков лап, - превращает их в простые байки, но его коллеги убеждены в обратном. Впоследствии, по дороге домой, в лонсестонский пригород Равенсвуд, после участия в гонках «Гран-при», Браун видел «тилацина» своими глазами. Доктор был так поражен, что потребовал от Гриффита немедленно вернуться с ним в тот район. Вместе они нашли зверя: «это был грейхаунд с четырьмя полосами во всю спину» 9

Было всего четыре наблюдения, которые искатели не в силах объяснить. Браун считает, что речь идет, скорей всего, о вомбатах или собаках. Его убежденность в том, что сумчатый волк вымер, дополняется раздражением на случаи последовательной и умышленной дезинформации – и речь не о фантастических историях (Эрик Гуилер как-то пошутил, что количество встреч увеличивается рядом с пабами), а о тех, что транслируются на официальном уровне. В 1960-ые полиция, Гуилер и другие охотники за «тигром» исследовали серию убийств овец, якобы совершенных тилацином. В конечном счете, в ловушку угодил зверь, оказавшийся восточноевропейской овчаркой. Дело было закрыто; истребление овец прекратилось. Но и эта история не была обнародована до тех пор, пока бывший инспектор полиции Флеминг не рассказал ее Брауну.

Не дало результатов и изучение образцов волос знаменитого сумчатого волка, убитого в 1961 году двумя рыбаками из Сэнди-кейпа, которые прятали убитого зверя под металлическим листом, - и только потом выяснилось, что труп украден. В то же время, Хобартский Уголовный розыск подтвердил, что волосы действительно принадлежат тилацину. У пасечника Рубена Чарльза тоже было несколько волосков, которые он хранил в стеклянном флаконе. Спустя несколько лет после описанных событий, Браун попросил их у Чарльза, и отправил в Мельбурн, в институт Кейт Тернбулл, где подтвердили, что волосы принадлежат представителю семейства сумчатых. В институте сообщили, что хотя волосы и не могут быть идентифицированы, они определенно не принадлежат талицину.

В другом случае, наблюдение Бена Ломонда принесло несколько отпечатков следов, - как оказалось, принадлежащих обыкновенному вомбату. По мнению Брауна,

«сами ученые скрывали эту информацию. Они внушали людям, что это возможно [т.е., что живые сумчатые волки еще сохранились]. А это была неправда. И это повторялось снова и снова… На протяжении нескольких десятков лет заявления о том, что все эти знаменитые встречи с сумчатым волком, получившие огласку по всему миру, на деле всего лишь фальшивка, считались этаким предательством против Тасмании». 10

Неизбежная, научно доказанная вероятность того, что тилацин вымер, придает определенное направление размышлениям Брауна, который смотрит не только в настоящее, но в далекое прошлое; тасманийский тигр потратил на свою эволюцию миллионы лет и не смог приспособиться к новой жизни, в качестве «вредного животного». Доктор полагает, что как и всякий специализированный хищник, тилацин имел свой ареал, и как только зверь вышел за его пределы, это и стало его концом. Этот спор не доставляет Брауну никакой радости. Но когда ему возражали, что факт вымирания этого животного остается недоказанным, в его глазах как будто поблескивали лукавые огоньки: «Так и есть. Невозможно доказать, что в природе не существует, скажем, стада мамонтов или тасманийских эму» 11

Старший сотрудник Службы охраны диких животных и национальных парков, Ник Муни много лет был официальным лицом по вопросам, касающимся сумчатого волка, включая и случаи наблюдения. Его участие в поисках зверя началось, как минимум, в 1982 году, когда Ник принимал участие в двухлетних поисках в районе реки Артур, после того, как его коллега Ганс Наардинг пережил то, что до сих пор принято считать самым достоверным случаем наблюдения животного. Ночью, под дождем, при свете фонарика, Наардинг, пользовавшийся репутацией уравновешенного человека, отлично знающего местную фауну, в течение примерно трех минут наблюдал взрослого тилацина. Он описал зверя как великолепной экземпляр, с двенадцатью черными полосами на песчаного цвета шкуре. Муни построил серию песчаных ловушек, чтобы получить отпечатки лап животного, но вернулся с пустыми руками.

Муни оценивает встречу, произошедшую в 1997 году в Суррей Хиллз, на уровне той, что выпала Наардингу. Еще три последовавших случая наблюдения, отличающиеся высокой точностью, заставили Муни стать непредвзятым в вопросе тилацина. 12

Есть две особенности фауны Тасмании, которые его интригуют. Во-первых, он видит потенциальную связь между находящимся под угрозой исчезновения клинохвостым орлом и существование тилацина:

«У этих видов очень похожий пищевой рацион, и оба они предпочитают для размножения уединенные участки леса. Быть может, сумчатый волк охотился на взрослых кенгуру-валлаби, а орел – на молодых животных, однако сам ресурс распределяется аналогичным образом. Оба вида адаптированы к открытым лесам, хотя способны выжить и в других, менее подходящих условиях, если их выдворят из привычной среды. Думаю, что расположение орлиных гнезд может отлично проиллюстрировать нам возможности тилацина» 13

Тем не менее, есть и обратная сторона, которую он с готовностью признает,:

«Теперь для них [волков] нет недостатка в пище, поэтому они должны встречаться очень часто, - если, конечно, они вообще существуют. Обилие [плотоядных] сумчатых дьяволов – неплохое косвенное доказательство отсутствия тилацинов. Если они существуют, то нужно вообразить себе весьма причудливое стечение обстоятельств, позволяющее объяснить отсутствие пойманных зверей или заслуживающих доверия доказательств, таких, как следы. Если сумчатые волки сохранились в отдаленных районах, то они, вероятно, рассредоточены по участкам, богатым пищей, где, возможно, и будут со временем обнаружены. Вот в чем загвоздка – надо, чтобы произошел невероятный случай (что, по определению, маловероятно)». 14

Вторая особенность фауны острова по-своему удивительна. Речь идет об интродукции на территорию Тасмании обыкновенной лисицы, осуществленной, по всей видимости, в начале 2001 года (хотя возможно, это случилось на несколько лет раньше). Лисицу (или двух) якобы видели выбегающими с автомобильной палубы парома «Дух Тасмании»в Девенпорте, откуда он прибыл из Мельбурна, где эти звери – обычное явление: их можно встретить, например, неподалеку от моста «Западные Ворота». Впоследствии были высказаны претензии, что лис намеренно завезли для охоты, или даже в качестве мести Службе охраны диких животных и национальных парков, которая строго контролирует природные заповедники. Прошел даже дикий слух , что пятнадцать лисиц завезли в Тасманию на вертолете и выпустили по всему штату! Конечным результатом всего этого стало создание в штате оперативной группы. Завезенные лисы могли истребить многие местные виды и представляли собой угрозу для новорожденных ягнят, - вероятно, куда большую, чем тасманийские хищники XIX столетия, - и кроликов, нередко разводимых вместе с овцами. Лисицы переносят различные болезни, и контролировать их популяцию очень дорого.

Участие Ника Муни в работе этой группы заставило его несколько пересмотреть свои взгляды:«Недавние трудности при обнаружении нескольких лис – хорошее напоминание о том, что мы не можем быть абсолютно уверенными в том, что тилацины вымерли». 15

Тасманийский Музей и Художественная Галерея (ранее – Тасманийский музей) начиная с середины XIX века был тесно связан с делом сумчатого волка. За последние годы специалисты по сумчатому волку, кураторы зоологической галереи Музея, Дэвид Пембертон и Кэтрин Медлок нередко принимали активное участие в оценке свидетельств наблюдателей, а также предоставляли информацию и выступали с экспертными консультациями частных лиц, кинокомпаний и научных организаций всего мира, поскольку интерес к сумчатому волку неуклонно растет. Это маленькое чудо, но похоже, что интерес не ослабевает, и в обозримом будущем каждая новая встреча со зверем и каждый шаг в области клонирования будут удерживать этого странного хищника в центре внимания, - как и неожиданные повороты, вроде аукциона 2002 года, но котором было продано восемь ковров из шкуры тилацина. По удивительной случайности, аукцион состоялся в субботу 7 сентября – в День видов, находящихся под угрозой исчезновения,, который отмечается в Австралии по дате смерти последнего сумчатого волка в хобартском зоопарке.

Тасманийский Музей и Художественная Галерея располагают самой полной коллекцией талицинов в мире, куда входят шкуры, эмбрионы детенышей, черепа, чучела и отпечатки следов, принадлежащие не менее чем 45 особям. Медлок определила материал, относящийся к четырем с лишнем сотням других образцов, хранящихся по всему миру, в том числе и в богатой коллекции лондонского Королевского хирургического колледжа и Музея естественной истории, а также в Оксфорде. Это – прискорбное свидетельство непреднамеренного соучастия тогдашнего Тасманийского музея и органов местного самоуправления в вымирания сумчатого волка путем экспорта живых зверей за границу, тогда когда в самой Тасмании их было уже очень мало. Всю меру ценности этого рассредоточенного, по преимуществу скрытого от глаз публики, и редкого материала можно было оценить на большой выставке «Тасманийский тигр: загадка тилацина» (куратор - Медлок), которая объехала всю страну в 2001 году: ее посетило до полумиллиона человек. Интерес СМИ к выставке был постоянным – не в последнюю очередь потому, что австралийские музеи нечасто выпускают свои сокровища в подобные турне.

Подобный интерес публики можно объяснить как отчасти виноватым восхищением «тигром», так и совокупной интригой мероприятия, но чем бы не была цель выставки, она пробудила изрядный интерес к тилацину. Конечно же, Дэвид Пембертон сохраняет объективность в вопросе вымирания сумчатого волка. Он защитил докторскую диссертацию по сумчатому дьяволу, заполнив многие пробелы в наших познаниях об этом звере, и поэтому может авторитетно рассуждать и о его ближайшем родственнике. Хотя он и отмечает, что, согласно теории популяции, у группы численностью менее 500 особей могут возникнуть большие неприятности, он не исключает возможность существования вполне жизнеспособной группы из всего лишь 50 зверей. В качестве примера он приводит вьетнамского носорога – его популяция может насчитывать всего 10 особей – и слонов Аддо и Книсна – численность каждого из них несколько сотен. Проблема в том, чтобы доказать, что тасманийский тигр существует. Дают ли такую возможность наблюдения?

Пембертон снижает ценность большей их части. Так, исследуя описание встречи со зверем в 2002 году, которая прежде считалась столь же важной, как и описанная Гансом Наардингом, он говорил с видевшей «тигра» парой, задавал им вопросы и слушал их описания животного: видимость ограничивал кустарник, зверь был темным и имел «квадратную грудь». Последнее, считает ученый, никак не применимо к сумчатому волку. Скорее всего, эти люди видели тасманийского дьявола: «Я считаю, что среднестатистический человек не заметил бы разницы. Дьяволы передвигаются скачками. И люди, как правило, ждут, что дьявол будет весь испещрен белыми отметинами, каким его изображают туристические брошюры, а если он еще и не глазеет на них, как на открытке, люди думают, что перед ними какой-то другой зверь». 16

Вместо этого он обращается к статистическому анализу, чтобы получить максимально убедительные доказательства, что зверь может обитать в этих местах; в частности, это «область на северо-западе, которую признает большинство биологов: река Артур, Таркин, и по ту сторону Роки Кейп – вот довольно большой участок. Или растянем его чуть дальше на восток, к горе Крейдал, озеру Ли, горе Святого Валентина». 17

Это большая территория. Популяцию, численностью в пятьдесят – сто зверей, найти здесь будет непросто. В качестве примера Дэвид приводит свою работу с дьяволами, когда он регулярно работал по ночам в густонаселенных зверями районах, но за всю ночь не видел ни одного из них. Он считает, что самым надежным доказательством существования тилацина будет его помет. Взрослый зверь съедает приблизительно одного кенгуру-валлаби или вомбата раз в три дня, что составляет приблизительно 20-30% от массы его тела, и оставляет после себя приблизительно по три кучи экскрементов, часто в специальном месте. По статистике, шансы на обнаружение помета зверя в обозначенной области весьма низкие. Добавьте к этому ночной образ жизни и его склонность к уединению, и «возможность существования зверей здесь достаточно высока, поскольку они встречались в этом районе в пятидесятые годы; они жили здесь». 18

Он придерживается этой точки зрения и верит, что сумчатые волки очень мобильны: звери могут не только следовать за пищей, но и отступать в случае угрозы. Так, после встречи с Наардингом, тилацины покинули этот район. «Тигры были там. Они ушли» 19

Это - оптимистичное утверждение из уст выдающегося биолога, обладателя большого полевого опыта. Возможно, сумчатый волк заслужил это, после всех перенесенных им преследований со стороны тех, кто сделал Тасманию такой, как видим мы ее сегодня.

Всего два человека - Дэвид Пембертон и Боб Браун – работают над созданием в Хобарте Центра тилацина. Идея собрать в одном месте сотни разрозненных предметов очень заманчива: кажется, что от первых дней существования колонии, когда преподобный Роберт Нопвуд, восседающий на маленьком белом пони, был известной фигурой, замысел Дэвида и Боба отделяют световые годы, но тем не менее, это логично.

Такой центр, которому тасманийцы обязаны своим прошлым, станет постоянным напоминанием о хрупкости жизни и стойкости надежды.

P. S.



Кадры, снятые в Хобартском зоопарке, Тасмания, в 1911, 1928, и 1933. Два других фильма сняты в Лондонском зоопарке

Представление об оборотнях обыкновенно связывается с мыслью о чём-то древнем и мистическом, буквально выходящем “из тьмы веков”. Казалось бы, пришедшие из древних времён, эти существа наиболее ярко должны быть отражены в представлениях тех народов, что по своему мышлению ближе всего к этим временам, — в представлениях народов, которые этнологи называют “дикими”, “первобытными”или “примитивными”— иными словами, народов Африки, Австралии и Океании, а также некоторых индейских племён. Тех, для которых ещё жива мифология и сказки рассказываются и почитаются всем племенем или народом, а не превратились лишь в детское занятие. Кажется, что именно их представления о мире, их мифопоэтика и позволяет существовать образу оборотня, и, более того, даже является причиной и истоком его существования.

Однако, если посмотреть более пристально на эти мифопоэтические представления, то обнаруживается, что встречающиеся в них оборотни (назовём их “древними оборотнями”для того, чтобы отличать их от “поздних оборотней”или просто “оборотней”, встречающихся, например, в европейской художественной литературе) имеют не так уж много общего с теми, что знакомы нам по кинокартинам и художественным произведениям, так или иначе затрагивающим эту тему начиная со средних веков и до сего дня. Дело в том, что оборотень в африканских, австралийских, индейских сказках никогда не является человеком и, соответственно, не знает никакой борьбы и вытеснения друг другом нескольких сущностей (с которыми, собственно говоря, и связана мучительность смены облика), составляющих основу оборотничества как оно нам известно из более поздней цивилизованной западной культуры. В древних сказках так называемый оборотень является лишь самим собой — как правило, гиеной или змеем, умеющим лишь прикидываться человеком, то есть принимать его облик; ему не нужно ни завладевать каким-то конкретным человеком, ни прикладывать особых усилий и средств для того, чтобы изменить на время свой внешний вид — ибо таковые усилия и средства нужны были бы лишь для изменения сущности, а не только внешнего вида, а сущности древние оборотни никогда не меняют.

Вся беда, всё мучение и весь ужас позднего оборотня состоит в том, что он вынужден менять сущность, в результате чего он уже не является ни человеком, ни зверем, ни демоном, что стравливает все эти сущности и командует вытеснениями, но становится чем-то непонятным, в чём есть всё это плюс утроенное стремление каждой из этих сущностей выгнать, наконец, всех прочих, чтобы остаться в одиночестве, и утроенный страх их быть самим навсегда выгнанными. Древние же оборотни вовсе не знают такого страха.

Однако, в таком случае получается, что оборотень древний и оборотень поздний — явления настолько разные, что впору вводить для каждого из них своё особое название во избежание путаницы. И говорить о происхождении одного из другого и тем более объяснить это происхождение становится довольно-таки трудно. В самом деле, древний оборотень гораздо более могущественен и самодостаточен, нежели поздний, и представить себе причины, заставившие его поступиться своим могуществом и свободой и превратиться в оборотня позднего, остаются при таком рассмотрении совершенно неясны.

Быть может, представления “древних народов”и представления, к сфере которых относятся поздние оборотни, слишком уж далеки друг от друга, чтобы можно было увидеть явную связь, и следует обратиться к какому-нибудь промежуточному слою культуры, чтобы эту связь разглядеть? К примеру, к прибалтийским, коми и норвежским мифопоэтическим представлениям и к русской мифопоэтике, которая не столь далека от западных представлений о поздних оборотнях и по времени, и по пространственному местоположению. В первую очередь, конечно, к народным волшебным сказкам, ибо от мифологии русской мало что уцелело.

И здесь выявляется интересная особенность: в русских сказках присутствует некий аналог древнего оборотничества, но, так сказать, с обратным знаком — оборачивающийся также имеет лишь одну сущность и никогда её не меняет, меняя облики, но сущность эта всегда и исключительно человеческая. Назовём такое превращение человека без изменения его сущности оборачиванием ипопробуем проанализировать более подробно его отношение к позднему оборотничеству.Пожалуй, главное различие позднего оборотничества и оборачивания, равно как и оборотничества и древнего оборотничества, состоит в том, что в первом случае, при оборачивании, происходит лишь смена облика, но не сущности — сущность героя сохраняется и остаётся единой при всех внешних превращениях, в то время как оборотничество выступает именно как борьба и подмена нескольких сущностей, в связи с чем и происходит смена облика. Иными словами, в первом случае происходит образное изменение, внешнее, во втором — сущностное, внутреннее. Если оборачивающийся меняет свои обличья, как одежду, не меняя при этом своей сущности, то оборотень вынужден менять облик именно вследствие того, что в него вселяется и завладевает им иная сущность, которая и подчиняет его своей воле и, в итоге, зачастую вовсе вытесняет из оборотня человеческое.

С этим же, по-видимому, связано и то, что при оборачивании смерть героя означает и конец превращений, ибо без сущностной основы внешние образы существовать не могут (в этом смысле можно сказать, что божественное превращение, то есть оборачивание, свойственное божествам, бесконечно именно в силу божественного бессмертия). Причём снятие чар происходит в данном случае независимо от того, является ли источником этих чар сам оборачивавшийся или же некое третье лицо. В сходной же ситуации при смерти героя, которому свойственно оборотничество, умирает лишь одна из участвующих в ряде превращений сущностей — сущность человеческая — оборотень же по существу своему бессмертен, а потому и смерть человека, в которого он вселяется вовсе не означает конца цепочки превращений; напротив, покинув ставшую бесполезной человеческую оболочку, оборотень в обличье зверя-демона или же безликий отправляется на поиски новой человеческой жертвы, новой личины. Для древнего же оборотня смерть невозможна вовсе ни в человеческом обличье, ни в зверином — в силу бессмертия его единственной сущности, что притворяется то тем, то другим, меняя облик.

Таким же образом различается и значение шкуры, внешней “съёмной”личины для оборачивающегося и для оборотня. Оборачивающийся, который является таковым по собственной воле и способности, как, например, Иван Кобылин или Волх Всеславьевич, вовсе в такой вспомогательной “съёмной”шкуре не нуждаются, и в своих превращениях совершенно свободны — внешние силы не могут их ни заставить менять облик по своему усмотрению, ни лишить их этой способности. Так же не нуждаются в шкурках и прочих средствах для превращения и древние оборотни — способность превращения является их природной чертой, сущностной особенностью. Оборачивающиеся “подневольные”, то есть околдованные типа Царевны-лягушки, Финиста-ясна сокола или превращённых колдунами в вовкулаков (людей-волков) людей с уничтожением “шкурки”принимают свой прежний естественный вид и освобождаются от чар. И напротив, освобождение от чар для них означает исчезновение шкурки. А.Н. Афанасьев приводит множество примеров такого освобождения: “Сила околдования превращает сказочных героев различными зверями (волком, медведем, рысью, конём, собакою, козлом и бараном), чудовищными змеями и гадами (жабою, лягушкою и пр.), и во всех этих метаморфозах главное значение принадлежит шкуре животного… По свидетельству народной сказки, царевна-лягушка освобождается от заклятия после сожжения её лягушачьей кожурины; точно так же предаются огню змеиная сорочка, свиной кожух и другие шкуры, в которые рядятся очарованные царевичи и царевны. На Руси хранится такое предание: красавица, превращённая мачехой-ведьмою в рысь, прибегала к своему осиротелому ребёнку, сбрасывала с себя звериную шкурку и кормила его материнскою грудью, а накормив, — снова оборачивалась рысью и удалялась в дремучий лес; муж красавицы, улучив удобную минуту, захватил звериную шкурку, спалил её на огне и тем самым освободил свою подругу от волшебного очарования. В норвежской сказке один из королевичей, превращённых в жеребят, говорит своему избавителю: «возьми этот старый меч, в день твоей свадьбы ты должен отрубить нам головы и снять лошадиные кожи; тогда мы опять сделаемся людьми»” [2, 268]. Также и вовкулаки, обращённые в волков-оборотней помимо своей воли, по народному преданию, освобождаются от чар, если кто-нибудь сумеет снять с них волчью шкуру. Оборотень же, напротив, потеряв свою звериную шкуру начинает страдать, а нередко и вовсе исчезает со стоном, будто умирает, и более не обращается ни в человека, ни в зверя до тех пор, пока не оправится от этой потери и не обретёт себе новой звериной шкуры.

Особую роль кабана в религии и искусстве Европы в период Железного века подтверждают многочисленные изображения этого зверя в кельтском искусстве, распространенные по всему континенту.



Кельтский бронзовый кабан из (слева) гутенбергского вотивного приношения (Лихтенштейн, II - I вв. до н. э.), и (справа) из румынской Лункани (Клужа) (I в. до н.э)

Вепри встречаются в кельтской Европе повсюду – на монетах и в виде статуэток, на гребнях шлемов и боевых трубах-карниксах, подтверждая особую связь этого зверя с войной и властью.



Статья на английском

Бронзовый кабан с кельтского шлема из Хаунслоу, Англия (слева) и изображение воина в шлеме, украшенном фигуркой кабана (справа), с гундеструпского котла (конец II – начало I вв. до н.э)



Шлем с фигурой кабана, изображенный на аверсе серебряной кельтской монеты из Эстергома, Венгрия (начало I вв. до н.э)

Самые узнаваемые кельтские музыкальные инструменты, карниксы (боевые трубы) делался в виде кабаньих голов, вновь свидетельствуя о том, что этих зверей кельты изображали чаще всего (см. статью «Карникс, кабанья голова»). Впечатляет и множество бронзовых статуй, выполненных в натуральную величину и обнаруженных в кельтских захоронениях и святилищах, - например, в погребении, хранящем кельтскую колесницу, обнаруженном в болгарском Мезеке, или в святилище Нёви-ан-Сюльа (Луаре), что во Франции.



Бронзовая статуя кабана из святилища Нёви-ан-Сюльа (I вв. до н. э.)



Бронзовая статуя с кельтской колесницы, захоронение в Мезеке, Болгарии ( III в. о н.э.)

Если свинья была самым распространенным животным в Европе, нередко встречаясь в захоронениях Железного Века в качестве пищи для загробной жизни, то останки кабанов в подобном качестве очень редки, что свидетельствует о том, что дикий кабан, в отличие от домашней свиньи, не воспринимался кельтами только лишь как источник пропитания. Религиозное значение зверя подтверждают и его изображения на артефактах, таких, как кельтиберская культовая повозка из Мериды (Испания) или статуя из французского Эфиньекса (верхняя Марна) – последняя, вероятно, изображает кельтского бога кабанов Моккоса.



Известняковый столб-статуя, Эфиньекс (верхняя Марна) (I вв. до н. э.)



«Кабанья охота» - бронзовая кельтиберская культовая повозка из Мериды, Испания (I вв. до н. э.)

То, что дикого кабана кельты изображали гораздо чаще других животных (он уступает в этом отношении разве что хищным птицам – см. статью «Катубодуа»), свидетельствует об особом значении, которое он занимал в жизни кельтского общества. Имеющиеся археологические и нумизматические данные убедительно свидетельствуют, что охота на кабана, возможно, играла важную роль в инициации воинов Железного Века, будучи частью «ритуала перехода».