Одной из форм официальных праздничных церемоний (ОПЦ) были ежегодные парады городского ополчения, включавшие строевой смотр («попис» ) и стрелковые состязания мещан («монстры со стрельбами» ), проходившие, судя по источникам, в большинстве городов Белоруссии. К XVII в. традиция строевых смотров и парадов городского ополчения стала, как отмечает М.А. Ткачев, нормой обычного права, ряд документов содержат ссылку «водлуг давнего звычая» (согласно старому обычаю). Основными участниками подобных действий ремесленные и купеческие корпорации белорусских горожан. Согласно цеховым статутам XVIII в., все ремесленные корпорации обязаны были иметь холодное и огнестрельное оружие («шабли и мушкеты» ) и во главе с выбранным «хорунжим» (одним из мастеров цеха) участвовать в парадах городского ополчения. Так, статья 7 Статута нового минского цеха злотников (1615) содержит следующее:

« И последнее, тому же цеху позволяем иметь печать свою цеховую, знамя ,барабан и всякое вооружение, необходимое для обороны и украшения города… И ничем сей пункт не нарушать, для чего городские власти обязаны данные действия контролировать».

Данное положение включалось практически во все цеховые грамоты Белоруссии XVII в.

Как правило, основу городского ополчения составляли три рода войск:

1. Пехота (ремесленные цеха).
2. Конница (купцы, ведущая ремесленная корпорация)
3. Пушкари (один из городских цехов)

Помимо корпораций мещан, участниками строевых смотров и парадов были подразделения городского гарнизона. Исследователи военной организации Белоруссии XVI – XVII вв. отмечают:

«Каждая военная хоругвя (здесь: отряд. – А.К.), рота ВКЛ имела собственное знамя, цвет и символика которого могли быть разные. На некоторых размещался герб ротмистра или феодала, на гетманской – герб гетмана. Солдаты обязаны были беречь свое знамя. Например, в битве под Шкловом в 1656 году, обороняя ротное знамя, погибло 7 товарищей гусарской роты».

Кроме конных подразделений, в строевых смотрах участвовала регулярная пехота ВКЛ, набранная из мещан и крестьян («выбранецкiя шыхты» ), в специальной форме голубого цвета («барва» ), и наемные, иноэтнические отряды. Солдаты татарского отряда были обязательными участниками строевых смотров Могилева. В строевых смотрах Гомеля второй половины XVII в. участвовали венгерские гусары, конница «литовских» (белорусских) татар, немецкая пехота. Собственные отряды имело шляхетское ополчение каждого повета (административный участок воеводства): «поспалитае рушанне». Возглавлял дворянское ополчение и являлся хранителем знамени избранный шляхтой «хорунжий поветовый» . Однако строевые смотры и парады дворянского ополчения проходили отдельно. Так, в отличии от горожан, шляхта Быховского повета собиралась «в город на попис на день Св. Михаила» .

По сообщениям ряда исследователей (П.В. Клименко, С.Я. Боровой, А.П. Грицкевич), в связи с обострением военно-политической ситуации («Хмельничина», война 1654 – 1667 гг.), с середины XVII в. участниками строевых смотров и парадов нехристианские (еврейские и татарские) корпорации горожан. На евреев-горожан зачастую возлагаются обязательства по обороне города, они выбирают из своей среды особого hetmana zydowskiego (еврейского военачальника) . По сведениям С.Я. Борового, сохранившиеся единичные уставы ремесленных еврейских цехов XVII в. говорят об определенном количестве принадлежавшего цеху оружия.

В частновладельческом городе мещанское ополчение делилось на десятки и сотни. Принимал парад и проверял боеготовность местный администратор («губернатор»). Наиболее интересно то, что иногда полноправными участниками городских смотров и парадов было сельское население (!) пограничных городов. Например, в арсенале Дубровны «хранилось оружие и 11 знамен (!) окрестных крестьян, которые в обязательном порядке участвовали в обороне города» .Таким образом, военное ополчение различных социальных, этно-конфессиональных групп городского полиса строилось на принципах равноправия, что свидетельствует о формировании особого типа урбанизированного патриотизма.

Все необходимое для строевых смотров вооружение и амуниция (форма, сигнальные инструменты) хранилось в городском арсенале – цейхгаузе (старобелорусское «шисгауз» ). Например, в арсенале Давид-городка (середина XVII в.) хранились знамена мещанского ополчения, местного гарнизона, знамена горожан Клецка, вывезенные во время войны 1654-1667 гг. («харугва конная китайчатая чорная з чырвонным и двума канцами» ), а также пушки крупных и средних размеров («гаковницы» ), различное оружие (луки, сабли, топоры, пики). Арсенал небольшой Дубровны насчитывал 18 пушек, из них три «именные» , 64 гаковницы 68 пехотных мушкетов, 37 ручниц, 39 тяжелых мушкетов («кабыл» ), из которых стреляли с помощью специальной подставки («форкета» ), обмундирование гарнизона (около 400 жупанов белого, красного, зеленого, голубого цвета и столько же магерок (шапок – Ульф). Кроме того, в цейхгаузе хранилось холодное оружие: 250 сабель, 16 копий, 13 топоров, 179 бердышей; знамена и барабаны, сигнальные трубы. В крупных городах запасы арсеналов были более значительны. Цейхгаузы Слуцка, Несвижа, Витебска, Могилева насчитывали от 100 до 200 только крупных орудий.

Накануне парада городские глашатаи («кликуны» ) обходили дома горожан, оповещая о дате и времени предстоящей церемонии. Утром цеховые ремесленники, другие корпорации горожан в парадной одежде выдвигались к арсеналу. Возглавляли шествие со знаменем в руках хорунжий и два ремесленника-ассистента с пиками и значками, укрепленными в навершии копий. Замыкал строй барабанщик. После выдачи оружия и амуниции цехи выходили на ратушную площадь, где в кафедральном соборе (костеле) проходила литургия. По окончании богослужения корпорации горожан парадным строем выходили за город на место строевого смотра. Например в Несвиже место смотра и стрелковых состязаний горожан располагалось «между валами за женским монастырем бенедиктинок». На открытом пространстве мещане «з мушкетами, пиками и разными войсковыми бронями» выстраивались для контроля со стороны представителей магистрата, центральной власти (воеводы). Строгой проверке подвергались внешний вид, состояние оружия, снаряжение патронташа («лядунки» ). Белорусские пороховницы XVII в. с медной и серебряной гравировкой, эмалью, эмблемами, инкрустацией на коже хранятся в фондах Львовского национального музея. На отсутствующих налагался штраф, к провинившимся применялись санкции. Так, полоцкий магистрат в 1679 г. обязал цех сапожников («шавцов») приобрести новое оружие и «иншыя речи» (то есть необходимые предметы) для того, чтобы «наравне (!) с другими корпорациями участвовать в смотрах городских полков» . Подлежащее ремонту огнестрельное оружие направлялось в мастерские слесарного цеха.

Во время смотра городская артиллерия расставлялась на валу «с надлежащим караулом и пушкарями» . Особо тщательно проверялось состояние крупных орудий – предмета гордости горожан. Например, на смотрах Несвижа первой половины XVII в. выставлялась серия «именных» орудий работы немецкого мастера Мольтсфельда:«Цирцея, Гидра, Попугай, Савва, Химера, Цербер, Виноград» . Подчеркнем, что аналогичная традиция именования орудий существовала и в городской среде России XVII в. Для «именных» орудий белорусского производства было характерно размещение гербов воевод и магнатов. Так, в собрании Королевского музея Стокгольма (Швеция) сохранились белорусские пушки, вывезенные во второй половине XVII в., с гербами Аскерок, Глебовичей, Полубинских, Пацев. В праздничные дни городские пушки накрывали специальной шелковой накидкой с вышитой эмблемой. Белорусская «накривка на пушку з вышивкой на аксамите» XVII в. хранится в коллекции Львовского национального музея. В целях проверки боеготовности орудий во время смотра и парада производился пушечных холостой залп. Для салюта могилевский магистрат закупал до 300 фунтов пороха. В проведении смотра и парада обязательное участие принимали военные и городские музыканты. У них проверялось состоянии инструментов, знание «языка» сигнальной музыки. Интересно, что употребление сигнальной музыки в войсках ВКЛ фиксируется фольклорными источниками. Так, в белорусской исторической песне, известной с XVI века и посвященной победе гетмана Константина Острожского над московским войском (15.09.1514), сохранилось следующее четверостишие:

Узышло слонца па-над борам,
Па-над Селяцким табаром,
А ў таборы трубы йграюць
Да ваяцкие парады зазывающь.

Много подобных записей содержит поэма белоруса Андрея Рымши «Десятилетняя повесть военных дел Криштофа Радзивилла» .

По окончании строевого смотра открывались стрелковые состязания горожан. Так, в Слуцке, в соответствии с традицией, они начинались «по праздничным дням после обедни» . Сохранились детально разработанные церемонии «Устава стрелковых состязаний» , принятого в городах Радзивиллов (Слуцк, 1621; Несвиж, 1735) Со ссылкой на «давний обычай в городах Европы и Речи Посполитой». Согласно уставу, состязания проходили ежегодно «на третий день Св. Троицы» , открывал церемонию сам князь либо его жена, воевода замка, городской староста. В результате поочередной стрельбы из среды горожан выбирался победитель, провозглашаемый «королем». После состязаний роты городского ополчения триумфальным шествием сопровождали «короля» в ратушу, где победитель украшался особым значком, а его фамилия «на память потомству» заносилась в книги магистрата. Победитель также награждался шелковым («аксамитовым») поясом с двумя серебряными накладками и выгравированной панегирической надписью, освобождался на год от уплаты налогов и назначался на этот же срок хранителям цейхгауза. Подчеркнем, что почетная должность была открыта для практически любого горожанина мужчины, независимо от социального, этнического, конфессионального статуса. По окончании стрелковых состязаний проходил военный парад. Полки городского ополчения, войск гарнизона триумфальным маршем проходили по центральным городским улицам к ратушной площади. Играла музыка, гремел пушечный салют, звучали команды военачальников, необходимо отметить, что традиция военных парадов и показательных учений была особенно популярна в Западной и Восточной Европе раннего Нового времени (XVII – начало XVIII вв.) Например, 15 марта 1666 г. в Париже под патронажем Людовика XIV состоялись грандиозный военный парад и учения, собравшие около 18 тысяч участников. В аналогичных церемониях Могилева XVII . участвовало более «4 тысяч горожан, способных носить оружие» . Показательны в этом смысле грандиозный военный парад, проходивший 23 сентября 1694 г. в Москве и включавший ряд элементов театрализации, таких как шествие русского и якобы «польского» («переодетого в немецкое платье» ) войска, певчих и шутов, пушечный салют, а также строевой смотр и показательные учения в подмосковном Кожухове.

Интересно, что большинство парадов и стрелковых состязаний проходили в городах Белоруссии на третий день Св. Троицы. Дело в том, что именно в этот день белорусы традиционно отмечали народный праздник Май, известный и в городской среде того времени. Именно на Май проходило большинство подобных зрелищ в городах Западной Европы, при этом победитель стрельб выбирался «королем». Возможно, истоки данной традиции – в решении франкских королей, перенесших смотры феодального ополчения с древнеримских «мартовских полей» на май (Sampus Majis). По мнению Ф. Кардини, перенос даты был связан с изменением структуры армии (ростом значения конницы), что вызвало необходимость смены срока на более поздний с достаточным количеством фуража. Отметим, что общий сбор феодального литовско-белорусского ополчения ВКЛ также проходил обычно в мае, в окрестностях Молодечно.

Таким образом, дата проведения военных парадов и стрелковых состязаний соотносилась с праздничной датой христианского календаря белорусов (Май), универсальной средневековой рыцарской традицией. С одной стороны, парады, смотры, показательные учения были для власти важным средством социального контроля больших групп людей, определяющим эффективность обучения горожан военному делу. С другой стороны, включая в свой состав эстетические («парадные» ) элементы, смотры городского ополчения превращались в яркое, увлекательное зрелище, собиравшее значительное количество участников и зрителей. Специфические особенности церемониала, вещественных предметов позволяют рассматривать военные парады как составную часть этнической культуры.

А. С. Котлярчук Праздничная культура в городах России и Белоруссии XVII в. Петербургское востоковедение, 2001

P.S. Во избежание - название страны даю так, как оно приводится в книге.

У алтаря смерти

Вода на алтаря нужна не только для того, чтобы цветы оставались свежими – у нее есть и собственное ритуальное значение, и притом довольно важное. На постаменте позади Хьюстонского алтаря стоит несколько стаканов различных форм и размеров, содержащие эту жизненно важную жидкость. Ее символические значение весьма многообразно. В рамках преемственности по отношению к христианским ритуалам, вода на алтаре Святой Смерти необходима для очищения и обновления. Таким образом, для ритуалов на алтаре необходима свежая вода, и по мере надобности верующим следует пополнять ее запас. И испарение – это не единственная причина, по которой Санта Муэртисты должны регулярно наполнять стаканы водой. Эту причину разъяснил мне в беседе Андрес, юноша тридцати-с небольшим лет от роду, пока я ждал свою невестку в стоматологической клинике города Ласаро Карденас, штат Мичоакан: «Она действительно испытывает жажду, ведь она столько путешествует». Если Костяная Леди и пьет приносимую ей в жертву воду, то это потому, что она в буквальном смысле иссушена. Само слово "скелет"происходит от греческого глагола skellein, «высушить», или «пересохнуть»( parch), так же, как и имя испанской Мрачной Жницы – Ла Парка. Будучи живой, дышащей святой, но одновременно с этим – голым скелетом, Тощая испытывает поистине легендарную жажду, которую не может утолить обычная вода. Но прежде, чем перейти к другим жидкостям, которые приносят в жертву Санта Муэрте, стоит отметить, что в испано-американском фольклоре вода также связывается и со смертью. В частности, многие мексиканцы, аргентинцы и другие испаноговорящие обитатели Америки интерпретируют воду во сне как признак близящейся смерти. 6 Вода в их сновидениях – это не «основа жизни», но воплощение кошмара, сулящие гибель наводнения и приливы. Однако и наркоторговцы из Хьюстона, с обрядовой точки зрения, поступили правильно, заполнив все стаканы на своем алтаре символической жидкостью.

Так же, как и ее последователи, Крестная пьет не только воду. Хотя ее вкус в области алкоголя весьма эклектичен, можно утверждать, что пиво и крепкие спиртные напитки – ее несомненные фавориты. И конечно, в соответствии с ее мексиканской идентичностью, самым желанным приношением для нее служит текила, знаковый мексиканский напиток. Взглянув на фотографию, мы сразу увидим на полу, слева от алтаря, пустую бутылку из-под спиртного, слева от трехцветного изображения святой. Владельцы алтаря, судя по всему, пополняли запасы спиртного Костяной Леди не столь интенсивно, как делали это с водой. Почти каждый из опрошенных мной почитателей Санта Муэрте отметил, что свежий алкоголь на алтаре – это важная часть ритуальных обязательств верующего перед его святой. Поскольку Санта муэртисты действительно считают, что их скелетную святую томит вечная жажда, они, на свой страх и риск, порой пренебрегают жертвенным алкоголем. В действительности же, на правильном алтаре, вроде того, что я видел дома у Висенте Перез Рамос, лидера культа в Морелии, в должно быть достаточно пива и крепкого спиртного, чтобы Костлявая могла хорошенько выпить, возникни у нее такое желание. Дон Висенте объяснил, что излюбленный напитком святой – текила, потому что ее делают из агавы, а это национальное мексиканское растение, равно как и Санта Муэрте – национальная мексиканская святая. Когда мы закончили интервью, он предложил мне влить несколько капель текилы «Ранчо Вьехо» прямо в рот сделанной в натуральную величину статуе Костлявой, прося ее о «продаже миллиона книг». Я вежливо отказался, но взамен этого купил статуэтку скелетной святой, которую он освятил все той же «Ранчо Вьехо», щедро полив ею из пластиковой бутылки и статуэтку, и меня самого. Дон Висенте «окрестил» меня текилой – облил священным «Оллаком», утверждая, что так же на языке пурепеча зовут и священного хранителя кладбищ.

Ритуальные подношения алкоголя прямо на алтарь Санта Муэрте не слишком отличаются от подобных же практик в отношении многих иных латиноамериканских народных святых. Максимон из горных районов Гватемалы, известный также как Сан Симон, в огромных количествах поглощает ром, тогда как оригинальный «наркосвятой» Хесус Мальверде разделяет вкусы Костяной Леди, предпочитая пиво и текилу. Поскольку верующие мыслят народных святых как некое подобие самих себя, нет нечего удивительного в том, что эти чудотворцы наделены теми же привычками, что и их почитатели. Размышляя об алкоголе на алтарях Святой Смерть, стоит отметить отсутствие вина, которое явно контрастирует с обилием пива и крепкого спиртного. Разумеется, именно вино, принесенное в Мексику и Америку издавна любившими его иберийцами, играет важнейшую роль в католических обрядах. Однако, за исключением Аргентины, Уругвая, и Чили, рабочий класс Латинской Америки пьет не слишком много вина. Пиво и дистиллированные напитки, такие, как ром, бренди и текила, расходятся в барах и кантинах региона быстрее и свободней. В этом культурном контексте, стакан Шардоне или Кабаре Совиньон на алтаре Санта Муэрте выглядел бы в глазах этой весьма земной святой как сущее баловство. Еще одна любопытная деталь – это отсутствие на алтаре хьюстонских наркоторговцев, да и во всех святилищах культа, безалкогольных напитков. Мексиканцы известны как мировые лидеры по потреблению содовой, поэтому отсутствие на алтарях бутылок с Кока-колой и Джаритос (мексиканский бренд, отличающийся разнообразием цветов и вкусов) весьма примечательно. И вы ошибетесь, предположив, что скелетная святая отказывается от газированных напитков, как от чего-то «детского»: она очень любит приносимые в жертву сладости – как шоколад, так и просто конфеты.

11 Правила тевтонской магии

Поэтика, или магия гальдра

Важнейшая цель ритуала – это такая фокусировка сила, при которой маг сумеет ее привлечь и использовать. Особенно это важно в работе с рунами, вследствие их многогранности, - необходима особая и очень упорная концентрация одновременно на природе самой руны и на желаемом результате, - разумеется, если вы хотите избежать непредвиденных последствий. Огромное значение имеет и контроль: неверно выбранное, или же неподконтрольное магу заклинание, вероятней, принесет зло, нежели благо. Несмотря на романтическую притягательность «дикой магии» для тех наших современников, кто черпает представление о колдовстве не из реальной жизни, а из произведений в жанре «фентези», истинный маг обязан управлять всем, что он/она делает – в противном случае, эта сила уничтожит самого чародея. В целом, ритуалы можно разделить на две основных категории: физические действия и словесные заклинания. Для заклинания «работать» означает буквально «очаровывать»; само слово Galdr происходит от корня, означающего "петь". К сожалению, создание поэтической части ритуала нередко очень сложно для обычного человека, так как требует должного понимания как поэтики, так и магии. Чем мощнее руническая песнь с точки зрения поэзии - чем сильнее она волнует сердце и чем более отчетливый образ формирует в мыслях, - тем больше силы она извлекает из глубин самого существа витки и тем эффективнее управляет этой силой.Эффективность поэтики зависит от четырех факторов: рифмы, ритма, образа и смысла.Последнее из перечисленного - это просто-напросто посыл, зашифрованный в поэтическом произведении; чем глубже вы ощущаете причину, по которой решили провести магическую операцию, тем сильнее на вас влияет смысл гальдра. Если вы сможете найти соответствия своей операции в макрокосме, то могущество гальдра также возрастет: и в психологическом плане, поскольку вы почувствуете, что внутри вас действуют силы, превосходящие человеческие, и в магическом, поскольку вы призовете эти силы непосредственно в ритуал. Сама идея рифмы касается не только конечных строк, созвучие которых на Западе считается отличительной чертой «поэзии», но и всех созвучий, которые могут появиться в стихотворном произведении. К ним относится аллитерация (те же начальные буквы в словах), ассонанс ("рифмующиеся"гласные при различных согласных), и консонанс (одни и те же согласные в слове) - все они имеют огромное значение в работе с рунами, так как витки может вплести звук рун, которые он/она использует, в свое заклинание, тем самым увеличивая силу их вибрации на всех планах своего бытия, и фокусируя свое подсознание вместе с сознанием. Отличный пример того, как это работает можно увидеть в отрывке из Дилана Томаса:

Та сила, что цветы сквозь зелень подожжёт,
Творит и зелень юности моей.
Она и корни всех деревьев оборвёт,
Да и меня разрушить норовит.
Ну, как я розе, согнутой ветрами,
Скажу, что та же лихорадка ветра
И мне сгибает юность? -
Ведь немота моя не разрешит!

(перевод В. Бетаки)

Хотя эта строфа и имеет мало явных рифм, гармоничная модель «цветы-разрушить-лихорадка» (flower-destroyer~fever) задает такой же импульс и вызывает такое же чувство единства, что и стандартная рифма. Звук «р-р», вызывающий чувство стремительного двежения, повторяется снова и снова: «The force that through the green fuse drives the flower» , и т.д.

В тевтонской магии вы приложите все усилия, чтобы следовать правилам тетвонского стихосложения, где «рифма» проявляется лишь в виде аллитерации, и акцент делается на именно аллитерированных словах. Это особенно действенно в работе с рунами. Если вы, к примеру, споете: «Рядом с Райдо я проезжаю по верной дороге», то не только с пользой повторите само звучание этой руны, но и сумеете полностью направить ее силу в ваше начинание, усилив его смысл.

Использование ритма в заклинании служит нескольким целям. Как поэтический элемент, ритм во многом задает тональность и характер произведения. Сравните, к примеру, медленного и мрачного «Ворона»Э.А. По с топотом несущегося коня в «Скачке Пола Ревира». Ритм заклинания, так же, как и его слова, задает свойства тех энергий, что оно пробуждает. Гальдр лучше всего читать нараспев, или даже петь, нежели просто читать, с каждым словом наполняя его вибрацией и ритмом. Когда все делается правильно, ритм заклинания задает и сам темп дыхания витки, погружая его/ее в состояние похожей на транс сосредоточенности. Лучше всего делать это вместе с ритуалом освященного круга: «Ритуал Молота» Торссона (Футарк), с его неторопливым заклинанием всех рун и контролем дыхания, как нельзя лучше подходит для этого.Ритм объединяет физическую и ментальную природу. Если заклинание может сопровождаться барабанным боем и танцем, это прекрасно. Если условия этого не позволяют, то витки должен стремиться так провести ритуал, чтобы он подействовал на сознание колдуна аналогичным образом. Самые важные слова гальдра, без сомнения, должны наложиться на колдовской ритм, - эти слова в тевтонской поэзии обычно и разделяют текст, - это нужно для звучания рун в аллитерации, или же если требуется созвучность.

Образ можно интерпретировать как средство, с помощью которого смысл гальдра транслируется в психологически и эмоционально значимые понятия.(?) Это и важная часть символики: так, горящая свеча может изображать огонь человеческой жизни; Смерть тушит его свечу, огонь жизни в его/ее глазах гаснет и тело холодеет. Если провести обряд првильно и в подходящих условиях, то подобное произойдет и с объектом, который идентифицируют со свечой.

Применять в гальдре образы и символы нужно таким образом, чтобы у вас возникло полное эмоциональное и психологическое осознание той мощи, с которой вы работаете, и того финала, к которому вы стремитесь. Пара стихотворных строк должна производить такой же эффект при подготовке сознания к работе, что и полная руническая медитация. Сила поэзии заключается в ее компактности: с помощью звука и образа можно закодировать огромное количество страсти и магической силы в очень маленьком пространстве, наполняя ум целостной концепцией, для выражения которой понадобилась бы тысяча обычных слов.

Говоря об использовании образов, стоит упомянуть и концепцию «силы истинного имени» - абсолютного понимания сути человека или же вещи, заключенной всего в одном слове или изображении; этого понимания можно достичь лишь путем непосредственного мистического опыта или же обратившись к предмету с помощью скальдического искусства, и тем самым обретя над ним власть (Ансуз). Эта же идея лежит в основе германских стихотворных загадок, известных как кеннинги, - предназначенных для демонстрации ваших знаний и, следовательно, силы. Так, называя воина «дубом битвы», скальд обращается к силе воина, его стойкости в битве, непоколебимому мужеству, и к его власти над другими бойцами – ведь дуб в индоевропейской традиции обычно дерево «правящее». Зная все это, вы могли бы усилить дубовый стол руной Тейваз, или украсить его солнечным колесом – Совило, чтобы Солнце сияло сквозь дубовые ветви во имя победы; или вы смогли бы взорвать могучий дуб одним ударом молнии – Турисаз.

Очень эффективны кеннинги, связанные с родством – например, Тора можно призвать, обратившись к нему как с «сыну Ёрд» (Земли): ведь зная родственников человека, особенно его предков, вы знаете больше «слоев», которые его формируют, и, следовательно, лучше знаете о том, «что-он/она-есть». Вы часто встретитесь с этим в сагах, который начинаются с рассказа о бабушке и дедушке, а затем и о родителях главного героя. Некоторые элементы этого могущества можно встретить и в финской магии: там, чтобы зачаровать кого-либо, вы должны знать полную родословную этого человека – все то, что создало данную личность, и что по-прежнему действует внутри нее.

Образ в магической поэзии одновременно кодирует идею или же силу в магически понимаемаемую и пригодную для использования форму, и дает ей возможность повлиять на все уровни сознания мага, скрывая ее и одновременно приводя в движение. Обе эти причины равно важны, чтобы практикующий тевтонскую магию придерживался, насколько это возможно, слов с англо-саксонскими корнями. Во-первых, односложные слова оказывают большее влияние на интуитивном уровне и, во-вторых, они лучше описывают предмет, чем многосложные, будучи обычно первыми словами, связанными с образами в детском сознании. Особенно это заметно и действенно, когда вы имеете дело со звукоподражаниями: «рев», «авария» и т.д. Вообще говоря, чем конкретнее и элементарней образ, тем легче его визуализировать и тем сильнее будет эффект от его применения. Кроме того, каждое слово в языке – это продукт бессознательного мышления, системы, с которой оно было связано, и, следовательно, влечет за собой определенную сопричастность процессам, происходящим во Вселенной. Таким образом, слова, порожденные германским миром, более действенны в рунических практиках, потому что эти слова берут начало из того же источника, что и руны, - такие, как мы их знаем.Точная этимология не столь необходима для поэтического произведения, как для научного исследования; тем не менее, вы должны знать разницу между германскими и романскими по происхождению словами, а также между индоевропейскими и неиндоевропейскими корнями – первые в обоих случаях предпочтительней. Более старые, даже архаичные, слова чаще оказываются достоверно англо-саксонскими - "поездка"вместо "путешествия", например. Серьезный ученик отыщет хотя бы краткий учебник древнеанглийского языка, - он не так сложен для тех, кто читает по-английски и по-немецки, особенно, когда вы привыкнете к словарю. В противном случае, перевод Поэтической Эдды Ли М. Холландера и работы Дж. Р.Р. Толкина – неплохие проводники в мире «тевтонского английского». Вообще Толкин – это, пожалуй, самый поздний пример того, как филолог-германист воссоздал живую англо-саксонскую речь и германские легенды в современной английской литературе. Конечно, для некоторых слов попросту не существует англо-саксонских эквивалентов; в данном случае, выбор лежит между использованием современных слов с латинской основой или же воссозданием англо-саксонских/древнескандинавских слов для «личного пользования».

Несколько фрагментов вызывают определенное сомнение и будут корректироваться. После легкого Чеснута "Тевтонская магия"на редкость зубодробительна.

Неожиданно нашел в Сети статью, aka фрагмент цитировавшейся ранеекниги И. М. Супоницкой "Антиномия американского Юга: свобода и рабство", чем и спешу поделиться.

В 1785 г. Т. Джефферсон писал: «На Севере люди хладнокровные‚ трезвые, трудолюбивые, настойчивые, ...на Юге — пылкие‚ сластолюбивые‚ ленивые, непостоянные...». А француз А. де Токвиль, побывавший в США в 1830-е гг., обратил внимание на «две ветви англо-американского семейства‚ которые существуют и развиваются‚ так и не слившись окончательно: одна — на юге‚ другая — на севере страны». Различия, следовательно, углублялись. В пору Токвиля бытовало представление о Севере как земле предпринимательства и Юге — земле рыцарства. Сложился стереотип северянина — алчного, грубого, необразованного янки и южанина — аристократа, джентльмена. Ходила даже поговорка: северянин умеет делать деньги, южанин — тратить их. Эдгар По, разбирая творчество своего коллеги У.Г. Симмса, заметил: «Будь он янки, его талант был бы оценен соотечественниками, но, к несчастью (может быть), он южанин и сочетает южную гордость, южную нелюбовь к торгашеству с южной пассивностью и неумелостью во всем, что касается наживания денег».

Перед Гражданской войной говорили уже о двух разных нациях, даже цивилизациях. Северяне и южане, утверждал накануне войны сын известного пресвитерианского священника из Джорджии Ч. К. Джоунс‚ «хотя имеют общее происхождение‚ настолько полностью разделены климатом‚ моралью‚ религией и так абсолютно противоположны в оценках всего‚ что составляет честь‚ истину и мужество‚ что не могут долее сосуществовать при едином правлении». Кстати‚ такое же мнение высказал через столетие современный историк Б. Уайэтт-Браун, объяснивший причину Гражданской войны прежде всего расхождением в нравственных ценностях северян и южан: «Разные экономические системы могут сосуществовать мирно в одной стране‚ но когда различны моральные принципы‚ шансов для разделения гораздо больше».

Американский посол в России в 1860-х гг. К. Клей, родом с Юга, даже полагал‚ что между русскими дворянами и южанами больше сходства‚ чем между южанами и северянами.

Почему же переселенцы из Великобритании, в основном из средних слоев ее общества, люди одной культуры стали настолько отличаться друг от друга‚ что вступили в гражданскую войну‚ самую кровопролитную за всю историю США?

Соединенные Штаты стали своеобразной социальной лабораторией‚ продемонстрировав‚ как под влиянием среды, природной и социальной, выходцы из одной страны превратились в два различных общества. Север с умеренным климатом‚ относительно однородными природными условиями благоприятствовал выращиванию зерновых культур (пшеница‚ кукуруза‚ овес) с сезонным циклом сельскохозяйственных работ‚ что при дефиците рабочих рук привело к распространению мелкой семейной фермы. Субтропический климат Юга‚ с теплой зимой‚ жарким и влажным летом‚ длинным вегетационным периодом (до 250 дней) сделал прибыльными плантационные культуры (табак‚ рис‚ хлопок‚ сахарный тростник). Круглогодичные работы при недостатке рабочей силы потребовали введения рабства. Разные формы хозяйства — семейная ферма и рабовладельческая плантация способствовали формированию и разных обществ‚ разного образа жизни.

Эволюция переселенцев началась уже в колониальный период. Каменистая почва и прохладный климат заставили жителей Новой Англии заняться рыболовством‚ ремеслами‚ торговлей. Именно здесь сложилась культура янки — деятельных‚ предприимчивых людей‚ выше всего ставящих личную выгоду. В южных колониях‚ возникших сразу как торговые‚ напротив‚ с укреплением плантационной рабовладельческой системы в образе жизни плантаторов-рабовладельцев появились черты, близкие европейской земельной знати.

Изолированность, окружение рабов и слуг, свободное время, склонявшее к праздности и лени‚ порождали сходные привычки и ценности.

Решающую роль в формировании южанина сыграло рабство, которое, по мнению У. Б. Филлипса, было «больше, чем бизнес, но самою жизнью южан. Сделав богатыми немногих, оно повлияло на всех». Пожалуй, главное его влияние — изменение отношения к труду. Вместо протестантского уважения к любой работе пришло презрение к труду физическому — уделу черных рабов. Прозвища «белые бедняки», «белая шваль»распространились не только на пауперов‚ но на всех, кто живет своим трудом, в том числе фермеров. Рабы освободили хозяев от тяжкого труда, которым были заняты фермеры-северяне; дали досуг‚ позволивший заняться образованием‚ иметь больше развлечений.

Токвиль дал превосходные портреты северянина и южанина, справедливо связав различия характеров и рабство:«С самого раннего детства южанин чувствует себя кем-то вроде домашнего диктатора. Делая первые шаги в жизни, он узнает, что рожден для того, чтобы распоряжаться, и приобретает привычку господствовать, не встречая сопротивления. Из-за такого воспитания южане часто бывают высокомерны, нетерпеливы, раздражительны, вспыльчивы, безудержны в желаниях. Они страстно желают борьбы, но быстро отчаиваются, если победа требует длительных усилий.

Северяне не окружены с колыбели рабами. У них нет и свободных слуг, и чаще всего они вынуждены заботиться о себе сами. ...Поэтому они терпеливы, рассудительны, терпимы, неторопливы в действиях и упорны в достижении своих замыслов. ...Южанам нет надобности думать о материальной стороне своей жизни, за них об этом думают другие. Заботы о повседневной жизни не занимают их воображение... Они любят величие, роскошь, славу, шум, удовольствия и особенно праздность. Жизнь не требует от них никаких усилий..., труд не является для них необходимостью...».

На склонность южан властвовать обратил внимание историк-северянин Генри Адамс, учившийся в Гарвардском университете вместе с сыном будущего главнокомандующего армией Конфедерации Роберта Ли:«Мужественный, добродушный, с чисто виргинской широтой и открытостью ко всему, что ему нравилось, он в силу, также чисто виргинского, обыкновения командовать считал себя естественным лидером. ...Никого из северян не тянуло командовать».

Иностранцы‚ побывавшие в США, часто сравнивали нравы американского Юга со Средневековьем. Южанин, утверждал англичанин Б. Уиппл, «стремится сохранить вокруг себя дни старого рыцарства. Ему более свойственно старое английское сознание времен феодальной системы и крестовых походов. Он великодушен к потере своей собственности‚ обожает веселье‚ удовольствия и‚ как правило‚ не любит рутину бизнеса. У него привычки светского бездельника‚ праздного человека». А великий князь Алексей Александрович, первый из Романовых посетивший Соединенные Штаты, подобно американскому послу Клею, обнаружил сходство южан с русскими дворянами. 23 января 1872 г. он писал матери из Сент-Луиса: «Я должен сказать, что замечательная разница между американцами Севера и Юга. Здесь они похожи гораздо больше на европейцев, совершенно другие манеры; сейчас видно, что они старые феодалы и вообще похожи на наше старое дворянство».

Портрет южанина дополнил другой британец Р. Эверест‚ отмечая, что его «рыцарство»проявляется в «воинственности‚ любви к славе‚ парадам». Он — «дуэлянт и игрок». Похожую картину нарисовала М. Митчелл в романе «Унесенные ветром» — балы‚ пикники‚ роскошь и праздность. Один из героев‚ Ретт Батлер‚ заметил: «Весь уклад жизни нашего Юга такой же анахронизм‚ как феодальный строй средних веков». Он назвал рабовладельцев «породой чисто орнаментальной».

Привычка к комфорту‚ роскоши‚ удовольствиям притупляла предпринимательскую деятельность‚ на что сетовали сами южане. «Мой недавний визит в северные штаты, — писал в 1845 г. Дж.Кэри из Мэриленда‚ — полностью убедил меня, что истинный секрет наших трудностей заключается в недостатке энергии со стороны наших капиталистов, а также невежестве и лености тех, кто должен трудиться». Иными словами, климат и рабство разъедали протестантские ценности южан. М. Вебер обратил внимание на то‚ что в колониях Новой Англии, основанных пуританами по религиозным мотивам, «капиталистический дух»оказался сильнее, чем в южных колониях, созданных крупными капиталистами в интересах бизнеса.

Условия расового рабства, постоянный страх белых перед восстанием черных превратили южан в военизированное общество. С шестнадцати лет все белые участвовали в патрульной службе. Один из плантаторов рассказывал, что в лесах штата Миссисипи рабовладельцы устроили тайный лагерь на случай восстания рабов. С колониальных времен в южных штатах действовала патрульная служба. В 1690 г. в Южной Каролине принят закон о патруле – отрядах в 10 человек во главе с капитаном, в основном из рабовладельцев. С 1819 года в несении патрульной службы участвовали все белые с 18 лет. Нерабовладельцы освобождались только после 45 лет. Цель патруля –следить за тем, чтобы все рабы были ночью на местах.

Эти же условия привели к тому‚ что насилие‚ характерное для всей Америки из-за длительной колонизации Запада (борьбы с индейцами, господства права сильного на «границе»), приобрело на Юге наибольшие размеры.

Кодексом чести объясняется покровительство женщине, приверженность семье, семейному клану, его традициям. Необходимость защиты женской чести усиливалась расовым характером американского рабства.
Впрочем, образ южной леди был скорее мифом, чем реальностью. Жена плантатора, «хозяйка большого дома», как ее называли, обычно имела широкий круг обязанностей: занималась не только семьей, домом, садом, но и рабами, лечила их, порой вела дела плантации. Рабовладение освободило белых женщин от работы в поле. Они могли уделять больше внимания семье, детям, собственному образованию. Все путешественники, побывавшие на Юге, отмечали разницу между южанкой и северянкой: первая лучше воспитана, со вкусом одета, обладает хорошими манерами, более образована.

На Юге существовали колледжи для женщин, доступные, правда, только состоятельным семьям, поскольку стоимость обучения достигала 200 - 700 долларов в год. Гертруда Томас из богатой семьи Джорджии училась три года в Веслеянском колледже г. Мэкон. Мэри Чеснат‚ дочь юриста и конгрессмена из Южной Каролины, описавшая в дневнике события Гражданской войны, окончила французскую школу в Чарльстоне, где молодых леди обучали не только манерам, но истории, риторике‚ естественным наукам‚ а также давали знания английской, французской и немецкой литературы.

Хозяйки плантаций часто бывали настоящими рабынями в своей семье, а потому ненавидели рабство. Будучи владелицей нескольких плантаций и почти сотни рабов, Г. Томас записала в дневнике 2 января 1859 г.: «Я полагаю, что все женщины-южанки в сердце аболиционистки». Близких взглядов придерживалась М. Чеснат: «Бог простит нас, но наша система чудовищна, несправедлива и беззаконна. Подобно патриархам в старину, все наши мужчины живут в одном доме со своими женами и наложницами; мулаты, которых можно увидеть в каждой семье, похожи на белых детей. Любая леди готова рассказать вам, кто отец всех детей-мулатов в каждом доме, но ничего не скажет о собственном».

Такова жизнь губернатора Южной Каролины, а перед войной сенатора, Дж. Хэммонда, чья судьба напоминает судьбу Томаса Сатпена из романа У. Фолкнера «Авессалом, Авессалом!». Он женился по расчету на дочери богатого плантатора, встав во главе обширного владения; имел восьмерых детей, многочисленные любовные связи, содержал двух любовниц-рабынь‚ живших вместе с детьми в его доме.

Женщины на Юге обычно рано выходили замуж. Если средний возраст замужества в Новой Англии (женщин из высших слоев Бостона) составлял 25 лет, то на Юге — 18,5. Э. По женился на кузине, которой не исполнилось еще четырнадцати лет. М. Чеснат вышла замуж в семнадцать.

С изолированным сельским образом жизни связано гостеприимство южан, привязанность к месту, где родился и вырос, что стало основой южного национализма. На формирование южанина повлияли и черные, они были няньками, слугами в домах; работали на полях, используя знания и опыт своих предков из Африки. Многое в жизни южан воспринято от них (пища, фольклор, музыка).

Однако рассматривая черты южанина, нельзя забывать, что Юг всегда имел много общего со всей страной: европейское происхождение, язык, религию, культуру, в основе своей англосаксонскую, протестантскую. Южане вместе с северянами прошли исторический путь от английских колоний до независимости, вместе осваивали западные земли. Северянам и южанам равно свойственны индивидуализм, чувство личной ответственности, у них общие принципы воспитания детей.

Исследовав семьи плантаторской элиты Северной Каролины, историк Дж. Сенсер обнаружила, что южане, подобно северянам, старались приучить своих детей к бережливости, трудолюбию, самоконтролю для сопротивления вредным привычкам — пьянству, картежной игре, проституции; что они были похожи не только во взглядах на воспитание, но и в своих ценностях. Сусанна Смедис, дочь богатого плантатора из Миссисипи, владельца около пятисот рабов, вспоминала, что мать учила детей одеваться без помощи черных слуг, как было принято в других семьях. Она просила не беспокоить их по пустякам:«Они не машины, они такие же, как мы». Учила вести хозяйство: не всегда же вы будете богатыми. «Праздность — грех», — говорила мать.

Южане, как и северяне, заботились об образовании детей: сыновей отдавали в колледжи, часто на Севере; девочки обычно получали домашнее воспитание. Две трети крупных плантаторов Северной Каролины отправляли своих отпрысков в колледж. Даже мелкий рабовладелец, имевший десять рабов, Д. Хэррис хорошо понимал необходимость образования, поэтому возил своих детей в далекую школу. О сходстве воспитания северян и южан писала М. Чеснат: «Моя мама, бабушка, свекровь учились в школах Севера, они читали те же книги, что и их северные сверстницы, те же газеты, ту же Библию. У них те же взгляды на добро и зло, ... и они ненавидели рабство больше, чем миссис Стоу».

Северяне, да и весь мир, представляли Юг исключительно плантаторским, рабовладельческим, каким он выглядит в романе Г. Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Между тем рабовладельцы составляли на Юге четверть белого населения, а в обществе, как и на Севере, преобладали фермеры, поэтому регион точнее было бы называть фермерско-плантаторским. Большинство рабовладельцев (72% в 1860 г.) тоже были фермерами, поскольку имели до десяти рабов и часто вместе с ними трудились в поле. Плантаторов же, т.е. рабовладельцев с двадцатью и более рабами (число, необходимое для организации прибыльной плантации), было 12%‚ а крупных плантаторов (50 и более рабов)‚ о которых писали Г. Бичер-Стоу и М. Митчелл, — менее 2,5%.

Иными словами, писательницы познакомили нас лишь с жизнью элиты Юга, хотя, конечно, именно плантаторы‚ несмотря на свою малочисленность‚ производили основную часть плантационных культур и оказали решающее влияние на регион.

Незадолго до Гражданской войны южанин Д. Хандли, живший некоторое время на Севере, решил опровергнуть романтические легенды о Юге и написал книгу, одно из первых социологических исследований региона. Он критиковал не только примитивно понятую социальную структуру Юга, но и аристократическое происхождение плантаторов, отметив, что лишь небольшая группа — потомки аристократов (английских кавалеров, французских гугенотов, испанских донов), чьи ценности были выше денежных интересов. Основная же часть плантаторов — выходцы из средних слоев: торговцев, ремесленников, крестьян. Хандли разделил их на два типа: хлопковых снобов-нуворишей, кичившихся богатством и подражавших аристократам, и южных янки, занятых только обогащением, ничем не отличавшихся от своих собратьев на Севере.

Но наиболее распространенный тип плантатора — пионер, осваивавший целину, собственными силами достигший богатства и сам управлявший имением, причем лишь крупные плантаторы нанимали управляющих.

Другими были креолы Луизианы, в основном французы. Как отмечал журналист-северянин Фредерик Олмстед, путешествовавший в 50-е годы по Югу по заданию газеты «Нью-Йорк таймс», большинство богатых креолов не занималось хозяйством, живя не по средствам, проводя время в карточной игре, пьянстве, распутстве.

Не стоит преувеличивать и значение культа чести. Честь и достоинство в качестве кастовой этики порой оказывались сильнее денег в поведении южанина, однако все-таки не затмевали характерного для всех американцев стремления к материальному преуспеванию. Только предпринимательская активность южан приняла другие формы, поскольку другими были хозяйство и собственность. На Юге экономически выгодными и престижными являлись плантации и рабы, а не промышленность и торговля‚ как на Севере. Но и плантаторы остались типичными предпринимателями и мыслили в категориях рыночного хозяйства.
В рабе они видели прежде всего рабочие руки‚ рассматривая его как дорогую собственность, поэтому стремились эффективнее использовать, подобно мулам или машинам. Забота о прибыльности хозяйства заставляла плантатора не только руководить работой в поле, но вмешиваться в личную жизнь рабов. Современный американский писатель У. Стайрон назвал рабство Юга «системой психологического гнета, хуже которого не знает история».

Поскольку рабы были дороги, а работорговля с 1808 г. запрещена, чрезмерно жестокое обращение с рабами, тем более их убийство, не могли носить массового характера на Юге. Поэтому случай, описанный Г. Бичер-Стоу в романе «Хижина дяди Тома», — убийство полевого раба (prime hand), каким был Том, да еще во время уборки урожая, маловероятен. Ф. Кэмбл‚ поддержав антирабовладельческую позицию писательницы, признала, что история смерти Тома не является «правдоподобной, поскольку цена раба как собственности защищает его жизнь от страстей хозяина». Роман Бичер-Стоу можно было бы назвать северной версией легенды о Юге. Она провела лишь несколько лет на границе с Югом, в г. Цинциннати, штат Огайо, и не знала подробностей его жизни.

Ошибочно представление о плантаторах как противниках технического прогресса. К 1860 г. две трети владельцев сахарных плантаций использовали паровые двигатели. Стремясь к эффективности хозяйства, плантаторы применяли сельскохозяйственную технику, которую покупали на Севере, занимались агрономией, следили за всеми новшествами в сельском хозяйстве, выписывали журналы. Владелец 900 рабов и четырех плантаций общей площадью около 30 тыс. акров, П. Камерон из Северной Каролины, ввел севооборот, глубинную вспашку, использовал удобрения. Только в 50-е годы он увеличил капиталовложения в механизацию в шесть раз. В его имении находились кузнечные цеха, мельницы, винокуренные заводы. Это был целый комплекс, снабжавший хозяйство всем необходимым. И Камерон не был одинок. До 20% промышленников Юга — плантаторы.

По наблюдению Хандли, плантаторы, имевшие до 50 рабов, мало отличались от зажиточного фермера Новой Англии. Обычно они соединяли землевладение с другой профессией — купца, адвоката, политика, священника и оказывали влияние на политику штата и всего региона.

Проблемы денег, рынка, экономической эффективности были главными не только для северян‚ но и для южан. Даже дневник фермера середины XIX в., помимо сообщений о погоде, записей о своих болезнях, непременно содержит сведения о ценах на рынке, размерах проданной им продукции. Таков, например, журнал фермера-рабовладельца Дэвида Хэрриса из Южной Каролины, который вел записи в течение пятнадцати лет. Это не регистрация впечатлений, размышлений, а скорее бухгалтерский отчет, порой пунктуально подробный. Главные заботы Хэрриса — урожай, торговля, деньги. Продав в 1858 г. раба за 1050 долларов, он записал: «Я думаю, что деньги гораздо ценнее рабов».

Плантационное рабство привело к соединению на Юге рабовладельческих, т.е. традиционных, и буржуазных ценностей: протестантского культа труда и презрения к нему, предпринимательской активности и праздности. Что же брало верх?

Рабовладельческая плантация возродила архаические социальные отношения‚ деформировав общество Юга‚ но ни климат, ни рабство не смогли повернуть вспять того «капиталистического духа»‚ с которым приехали иммигранты; уничтожить приверженность протестантизму‚ рационализму‚ индивидуализму. Южане остались, прежде всего, американцами. Элементы традиционализма оказались вторичными, скорее, псевдотрадиционализмом, как «псевдозамки»Юга‚ которые высмеивал М. Твен. Именно общеамериканская основа помогла южанам выжить после поражения в Гражданской войне‚ что прекрасно показала в романе «Унесенные ветром» М.Митчелл. С войной все «аристократическое», так и не став качеством натуры, сошло со Скарлетт О’Хара, дочери бедного ирландца и французской аристократки. Стремясь выжить, она добилась своего благодаря яростному упорству, свойственному пионерам Запада, и проявила себя как истинная американка.

Однако симбиоз противоположных систем придал обществу Юга противоречивость‚ наложив отпечаток на все структуры‚ от экономики до характера южанина, сделав более сложным его сознание в сравнении с прямодушием северянина.

«Здесь‚ на Юге‚ — писал М. Твен‚ — подлинная‚ здоровая цивилизация девятнадцатого века странно перепутана и переплетена с мнимой цивилизацией вальтер-скоттовского Средневековья‚ и наряду со здравым смыслом‚ прогрессивными идеями и прогрессивным строительством вы встречаете дуэли‚ напыщенную речь и худосочный романтизм бессмысленного прошлого».

В сознании южан боролись принципы буржуазной и рабовладельческой систем. Многие из них отчетливо понимали пагубное влияние рабства. «Все отношения между хозяином и рабом, — утверждал Т. Джефферсон, — представляют собой постоянное проявление самых бурных страстей, самого упорного деспотизма с одной стороны, и унизительного повиновения — с другой. Наши дети видят это и учатся подражать этому...». О том же через полстолетия писала в дневнике Г. Томас:«Я придерживаюсь мнения, что институт рабства приводит к деградации больше белого человека, чем негра, и оказывает очень вредное влияние на наших детей».

Конфликт пуританского аскетизма со светскими нравами вынуждал порой представителей плантаторской элиты изменить конфессию, слишком строго относившуюся к танцам, вину, театрам. По этой причине семья Флит из Вирджинии перешла из епископальной церкви к баптизму, более терпимому к таким увеселениям. Впрочем, часть южан просто не соблюдали некоторых ограничений, подобно Г. Томас. Как методистка она никогда не танцевала, считая танцы грехом, зато нарушала другой запрет — ходила в театры.

Опасность размывания протестантской этики заставляла южан сопротивляться. В 1853 г. фермерский журнал сообщал о богатом плантаторе из Северной Каролины, у которого три сына работали на поле, а две дочери — по дому. А одна из южных газет, сетуя на экономическую отсталость Юга, заметила, что «он должен меньше покупать и больше полагаться на себя. Плантаторам же нужно раньше вставать и лучше знать свое дело»‚ меньше нанимать управляющих. Иными словами, рабовладельцам предлагалось изменить образ жизни.

С аристократическими тенденциями на Юге боролась и Церковь. Евангелические течения протестантизма (баптизм‚ методизм‚ пресвитерианство)‚ ставшие господствующими в регионе к 1830 г.‚ самые демократичные и проповедовавшие простой образ жизни, выступили против дуэли и кодекса чести, считая его безнравственным и порочным. В 1826 г. в Чарльстоне появилось общество по борьбе с дуэлью, затем подобные общества распространились по всему Югу.

Соединение противоположного — отличительный признак Юга и южанина. Причина этой антиномии — несовместимость североевропейского протестантского сознания с плантационной рабовладельческой системой, порожденной американскими условиями, прежде всего, жарким субтропическим климатом, вызвавшим другой тип хозяйства‚ общества, другой образ жизни. Подобное несоответствие сознания и окружающей среды‚ природной и социальной‚ могло возникнуть только в переселенческом обществе, находившемся в становлении, каким было американское общество. Эту несовместимость почувствовал современный афроамериканский писатель Джеймс Болдуин‚ родившийся на Севере США. «Именно на окраинах Атланты я впервые ощутил‚ что южный пейзаж — его деревья‚ тишина‚ струящийся зной‚ иллюзия огромных расстояний — создан для насилия и едва ли не требует его. Каким только страстям не дает волю южная ночь! Все кажется таким чувственным‚ полным неги и томления‚ а вокруг столько уединенных мест. … Протестантизм — религия не для южного климата‚ и, возможно‚ что этот климат менее всего подходит американской нации».

С 1850-х гг. по мере разрастания конфликта между двумя регионами усиливается и вражда между северянами и южанами, которые все более отдалялись друг от друга, считая себя различными нациями. Именно в ту пору распространяется идея разного происхождения жителей двух регионов. Народ Севера, утверждал в 1860 г. южанин в статье «Различие жизненного пути северян и южан», произошел от английских пуритан, выходцев из простого народа, религиозных фанатиков, тогда как южные штаты возникли под управлением короны и кавалеров, ведущих свое происхождение от нормандских баронов Вильгельма Завоевателя, которым свойственны рыцарство, честь, благородство и интеллект. Так зарождалась легенда о кавалерах Юга.
Южане стали чаще говорить о своей избранности, особенности. «Мы — аграрный народ со своей собственной системой и собственной судьбой», — заявил один из них английскому журналисту У. Расселлу. Другой заметил: «Мы — особый народ, сэр. Вы не понимаете нас, и вы не можете понять нас, потому что вы знаете о нас только от писателей Севера и из газет Севера, которые сами о нас ничего не знают или неверно понимают». М. Чеснат записала в дневнике 14 марта 1861 г.: «Мы отделились от Севера из-за несовместимости характеров. Мы разошлись, Север от Юга, потому что мы так ненавидим друг друга. Если бы только мы могли отделиться вежливо, без ужасной борьбы». Южане называли северян «вульгарными, фанатичными, вороватыми янки».

Северяне не оставались в долгу. «Южане-сецессионисты, — писал в воспоминаниях Г. Адамс, — несомненно, были людьми с неустойчивой психикой — их, как и всех подверженным галлюцинациям, следовало лечить! — людьми, обуреваемыми подозрительностью, с idees fixes, с приступами болезненной возбудимости. ... Они решительно ничего не знали о мире. Плантаторы как класс отличались крайней односторонностью, невоздержанностью и таким махровым провинциализмом, какой редко где встретишь».

Вражда между северянами, «янки», и южанами, «мятежниками», неизмеримо усилилась во время Гражданской войны, когда их разделила смерть, потери близких, семейного очага. Иногда она раскалывала семьи, родственники и друзья сражались в противоположных армиях.

Разрушив старый рабовладельческий Юг, Гражданская война способствовала росту самосознания южан, наделив их исторической памятью, прошлым, оставившим глубокий след в душах и культуре южан. Они приобрели опыт, неизвестный остальной Америке: рабство, горечь поражения, разруха, бедность. С войной у южан появилось «трагическое чувство жизни»‚ которое выразила художественная литература региона‚ обращенная в прошлое своего края, психологичная, тяготеющая к осмыслению основ человеческого бытия. Т. Вулф, Т. Уильямс, У. Фолкнер как будто стремятся рассказать о судьбе Юга всему миру, знакомому только с северной версией конфликта двух регионов.

Неприязнь между северянами и южанами сохранилась и в ХХ в. Достаточно вспомнить рассказ Ф. С. Фицджеральда «Ледяной дворец», где героиня-южанка после долгих раздумий все-таки отказывается выйти замуж за янки. «Тут все не свое, все чужое», — подумала она и вернулась на столь любезный ей Юг.

Враждебность, отчужденность между северянами и южанами стали слабеть лишь после Второй мировой войны с «бульдозерной революцией», модернизацией Юга, бывшего до войны самым бедным аграрным регионом Америки, «экономической проблемой № 1», по словам Ф. Д. Рузвельта. Постепенно стирались социально-экономические различия между двумя регионами. В наши дни Юг преобразился, войдя в «солнечный пояс» страны, наиболее интенсивно развивающийся‚ где проживает более половины населения.

Однако несмотря на сближение уровня жизни, различия между жителями Севера и Юга сохраняются в сознании, поведении‚ обычаях. Южане все еще обидятся, если их назовут«янки». В 1970 г. социологи провели опрос среди студентов университета Северной Каролины о характерных чертах северянина и южанина. Последний предстал как консерватор, любитель традиции, религиозный человек, сторонник семейных уз, гостеприимный и вежливый, но с недостатком честолюбия, энергии, прилежания, тогда как северянин выглядел полной противоположностью: трудолюбивым, материалистичным, рациональным, прогрессивным, но шумливым и невежливым. Именно качества северянина студенты назвали типично американскими.

Но на смену былой вражде и отчужденности пришли терпимость, уважение к другой культуре, понимание необходимости находить компромисс, избегать конфликта. Изменился даже взгляд на прошлое. Северяне и южане теперь менее склонны винить друг друга в войне. Лейтмотивом одного из многочисленных фильмов о Гражданской войне, сериала «Серое и голубое», стала мысль о необходимости с уважением относиться к убеждениям других людей. Солдат Конфедерации извинился перед своим братом, принявшим сторону северян, за обвинения в предательстве. Переход от вражды к терпимости, пониманию другого образа жизни и мысли — пожалуй, один из важнейших уроков американской истории. В этом случае действительно можно сказать, что история чему-то учит, и прошлое не проходит бесследно.

Взята статья с этогосайта, там еще много интересного.

Многие подразделения в годы Гражданской войны могли похвастаться маскотами, но, пожалуй, самым известным из них был Старый Эйб Боевой Орел, талисман 8-го пехотного полка из штата Висконсин. Старый Эйб - белоголовый орлан, который был со своим полком не только на марше и в лагере, но и в бою.

В 1861 году индеец по имени Ах-Га-Мах-Ве-Ге-Жиг родом из оджибве – племени, проживавшего в северном Висконсине, поймал молодого орла и продал его фермерской паре – Даниэлю и Маргарет МакКанн. Фермеры долго держали орла как домашнего питомца, но по мере того, как птица росла и становилась сильнее, держать его в неволе было все трудней. В конце лета 1861 года владельцы продали птицу в качестве талисмана ополченцам из близлежащего О-Клэра. Ополченцы прибыли в Кэмп Рэндалл в Мэдисоне, и влились в недавно сформированный 8-й пехотный Висконсинский полк. Орла назвали "Старый Эйб", как частенько называли и президента Авраама Линкольна.

Старый Эйб удостоился внимания прессы сразу же по прибытии в Кэмп Рэндалл. Когда оркестр заиграл «Янки-дудл», орел заволновался, вцепился клювом во флаг и захлопал крыльями. Это событие было должным образом освещено в газетах.





Старого Эйба привязали к специальному насесту. На марше его несли, наряду с полковым знаменем, знаменосец с ассистентами. Старый Эйб вместе с 8-м Висконсинским побывал и в бою: он видел, среди прочего, захват Острова номер Десять близ Джоплина, штат Миссури , в 1862 году; сражение у Коринфа, Миссисипи, в 1862 году; Виксбергскую кампанию 1862-го и 1863-го; и кампанию Ред-Ривер в штате Луизиана в 1864 году.

Несмотря на участие во множестве боев (и выстрелы конфедератов, мечтавших подстрелить «ворону янки») Старый Эйб выходил из каждого боя практически невредимым.

Когда 8-й Висконсинский находился в лагере, Старый Эйб любил совершать набеги на запасы продовольствия, нападать на сохнущую одежду, и даже известно несколько случаев, когда он поглощал оставленный без присмотра алкоголь. Шло время, орел становился все более известным, и к нему стекалось множество посетителей – как военных, так и гражданских.

В конце лета 1864 году истек трехлетний срок службы первых солдат полка. Некоторые пошли на сверхсрочную, но другие этого не сделали; было решено, что Старый Эйб исполнил свой долг, и орла отправили домой, в Мэдисон.

Популярность Старого Эйба росла и после войны. Он оказался очень востребован для встреч ветеранов, политических событий и сбора денег для благотворительных учреждений. Он принял участие в национальной Столетней Выставке в Филадельфии в 1876.




Когда орел не путешествовал, на него можно было полюбоваться в комнатке, расположенной в подвале здания Капитолия в Мэдисоне, в обществе смотрителя – обычно кого-то из ветеранов, - следившего за птицей. В феврале 1881 года в подвале здания Капитолия вспыхнул пожар. Прежде чем его потушили, Старый Эйб наглотался дыма. Несмотря на тщательный уход, орел так и не поправился, и 26 марта Старый Эйб умер. Из птицы сделали чучело, которое выставили на всеобщее обозрение в Капитолии. Уже в 1904 году сильный пожар в здании Капитолия уничтожил большую часть здания и останки Старого Эйба.

Старый Эйб покинул мир, но память о нем живет и поныне. Копию орла, сделанная в честь Старого Эйба, можно увидеть в здании Законодательного Собрания штата Висконсин, а бронзовая статуя птицы венчает Висконсинский Мемориал, расположенный в Национальном военном парке Виксбурга. Старый Эйб также вдохновил на создание орла, украшающего плечевые нашивки 101-й Воздушно-десантной дивизии армии США.

Давненько я на реконструкции не выбирался. Отдельные граждане даже начали обращаться с непристойнымипредложениями начать распродавать снаряжение. Этим я, понятное дело, навряд ли стану пробавляться, а вот вспомнить, как оно бывает, нежданно захотелось.

Да и повод хороший - практически под боком открытие сезона мероприятий по Гражданской войне в США. Отчего ж не съездить.

Поскольку Лыткарино - место в узких кругах широко известное, ехал до карьеров я в обществе неких страйкбольщиков, активно обсуждавших, что лучше купить - БМП или "Тигр". Люблю увлеченных людей, ога.

Добравшись до лагеря, с огорчением узнал, что пропустил тверские настойки и ночной религиозный диспут с последующим сожжением ведьмы. Ну ладно, как-то переживу.

Неожиданно для себя повстречался с тверским Дуче.И он в мятежники подался. "Причудливо тасуется колода"..


К сожаление, выбраться смог только на день, но тем не менее, зачин положен. Че-то как-то на Наполеонику захотелось.










Темиш прекрасен. Практически Длинные Жёлтые Волосы, ЕВПОЧЯ.

Из-за проблем с Сетью буду появляться нерегулярно и набегами.

Переводы, посты и прочие интересные вещи станут появляться здесь не раньше лета. Ленту периодически просматриваю и даже комментирую. На письма иногда отвечаю.

Такие дела

a_lisa, koshka_yoly,pieretta,pramater,lissoit,mumla_astabat - алые жрицы, вы были прекрасны.

annablaze, sane_witch, в очередной раз спасибо за саму идею и ее воплощение.

Blessed be!

Почтеннейшая публика, маленькое техническое объявление.

Где-то с неделю уже живу без малейших признаков Интернета, как долго продлится сие счастье - неведомо и это прекрасно

Если вдруг, паче чаяния, вам что-то срочно от меня понадобится - то лучше делать это через телефон.

Спасибо

Неожиданно для себя самого выбрался, хотя до этого как-то не складывалось. Вроде как и не участник, а даже интервью один раз попытались взять зачем-то.

Сидим на траве, никого не трогаем - проходит мимо дядька с тремя борзыми на своре. Подхожу к нему:

- Простите, а рыжий - это не Чагатай, случаем?
- Да, он. А Вы откуда знаете?
- Дык по МООиРовским выставкам, вестимо.
- А-а, точно. Как Ваша тазушка поживает?

Раньше я узнавал реконструкторов, а теперь уже и борзятников как страшно жить. А вообще прикольно бы под борзенка век на XIX - начало XX пошиться, авось, когда-нибудь и дойдут руки. Впрочем, венгерка в 30 градусов - это как-то не але.

harald_sobaka, idolopoklonnikи прочие невовлеченные в здешнюю секту, но от этого не менее достойные граждане - рад был повидаться.

Каращук в образе барина из Парижабританского пэра шикарен.

steven_gordon, спасибо за "Волынки и Барабаны Санкт-Петербурга" - вы офигительны. Жаль, что не так много питерских знакомых выбралось на фестиваль

Фрагмент с атакой мертвецов (по секрету - в клипе и на поле были задействованы одни и те же люди) был весьма и весьма неплох. Второй бой запомнился чуть меньше

Увидев мсье Жоффре, батьку Бурбу, Бранда, Кепку, Пашу и прочих достойных джентльменов, я понял, что вечер перестает быть томным - и в общем-то не ошибся.Вечер начался в британском лагере, а завершился, по обыкновению моему, в лагере тевтонском. Впрочем, бутлегером я поработал и для тех, и для других, а затем выступил в роли классического перебежчика в стиле "Sehr gut, Waldemar".

После хорового ночного исполнения казачьих песен и "Неба славян" (не так задорно, конечно, как болельщики Зенита, но тоже неплохо) общаться могу, в основном, знаками.

Жалко, что не вышло выбраться на второй день, но и первый был выше всяких похвал.

Рингвуд был последним отпрыском старинного англо-ирландского рода, который на протяжении трех столетий буйствовал в графстве Клэр. Кончилось тем, что все их особняки были проданы или сожжены многострадальными ирландцами, а из тысяч акров земли не осталось и фута. У Рингвуда, однако, сохранилось несколько сот фунтов годового дохода, и, растеряв свои родовые поместья, он унаследовал по крайней мере исконную семейную черту считать всю Ирландию собственной вотчиной и наслаждаться изобилием лошадей, лисиц, дичи и девушек.

В погоне за этими удовольствиями Рингвуд в любое время года рыскал повсюду, от Донегола до Уэксфорда. Не было охоты, во главе которой он не скакал бы на чужой лошади; не было моста, на котором бы он подолгу не стоял с удочкой погожим майским утром; не было сельского трактира, где бы он, уютно устроившись после обеда у камелька, не храпел ненастным зимним днем.

Был у него закадычный друг по имени Бейтс, человек одного с ним происхождения и склада. Такой же долговязый, как Рингвуд, так же стесненный в средствах, с таким же костлявым обветренным лицом, Бейтс был так же груб и самонадеян и отличался такими же, как его друг, барскими замашками по отношению к молоденьким деревенским девушкам.

Эти пройдохи ни разу не написали друг другу ни строчки: обычно один из них отлично знал, где найти другого. Частенько какой-нибудь проводник, почтительно закрывая глаза на то, что Рингвуд едет в купе первого класса по билету третьего, доверительно сообщал ему, что мистер Бейтс проследовал в этом направлении не далее как в прошлый вторник и сошел в Киллорглине пострелять бекасов недельку-другую. А какая-нибудь застенчивая горничная в сырой спальне рыбацкого трактира улучала минуту шепнуть Бейтсу, что Рингвуд отправился в Лоу-Корриб поудить щуку. Такого рода устную "информацию"поставляли друзьям полицейские и священники, старьевщики и лесничие, даже бродяги на дорогах. И если оказывалось, что одному из них улыбнулось счастье, другой не мешкая собирал свой потрепанный рюкзак, складывал удочки и ружья и снимался с места, чтобы разделить с другом добычу.

Как-то зимой, когда Рингвуд под вечер возвращался с пустыми руками с Баллинирского болота, его окликнул проезжавший мимо в двуколке, которую и теперь иной раз можно встретить в Ирландии, одноглазый торговец лошадьми, его старинный знакомый. Сей достойный муж сообщил нашему герою, что он только что из Голуэя, где видел мистера Бейтса, который направлялся в деревню под названием Нокдерри и просил его при встрече обязательно рассказать об этом мистеру Рингвуду.

Обмозговав это сообщение, Рингвуд отметил, что в нем присутствует слово "обязательно", но ровным счетом ничего не говорится, охотится его друг, или ловит рыбу, или ему посчастливилось встретить какого-нибудь креза, который готов за бесценок расстаться с парой охотничьих лошадей. "Если так, он наверняка назвал бы его по имени. Бьюсь об заклад, это пара подружек. Не иначе!"

При мысли об этом он хмыкнул, по-лисьи повел своим длинным носом и, не теряя времени даром, собрал вещи и отправился в Нокдерри, где никогда прежде не бывал, хотя, охотясь на зверей, птиц и девочек, исколесил уже всю страну.

Нокдерри оказалась тихой, заброшенной деревушкой, находившейся далеко в стороне от разбитой дороги. Кругом привычно громоздились низкие голые холмы, в долине бежала речушка, а над лесом торчала полуразрушенная башня, к которой тянулась заросшая лесная дорога.

Сама деревня ничем не отличалась от остальных: жалкие домишки, покосившаяся мельница, пара пивных да трактир - вполне сносный при условии, что постоялец свыкся с грубой сельской стряпней.

Здесь и остановился взятый Рингвудом напрокат автомобиль, и наш герой осведомился у хозяйки трактира о своем друге, мистере Бейтсе.

- Как же, как же, - сказала хозяйка, - этот джентльмен живет у нас, ваша честь. То есть жить-то он живет, только его нет.

- Как так?

- Здесь его вещи, он занял самую большую комнату, хотя у меня есть еще одна, ничуть не, хуже, и пробыл у нас добрую половину недели, но позавчера вышел пройтись и, поверите ли, сэр, с тех пор как в воду канул.

- Найдется. Дайте мне комнату, я дождусь его.

Итак, он поселился в трактире и прождал друга весь вечер, но Бейтс не возвращался. В Ирландии, впрочем, такое случается часто, и единственно, что вселяло в Рингвуда нетерпение, были подружки, с которыми ему хотелось поскорее познакомиться.

Последующие день-два он занимался исключительно тем, что разгуливал по улочкам и закоулкам деревни в надежде отыскать этих красоток - или любых других. Ему было совершенно безразлично, каких именно, хотя в принципе он предпочел бы простую крестьянку, так как обременять себя длительной осадой не собирался.

Наконец через два дня, находясь примерно в миле от деревни, он увидал в ранних сумерках девушку, которая гнала по проселочной дороге стадо грязных коров. Наш герой взглянул на нее и, хищно ощерившись, замер на месте. В этот момент он как никогда смахивал на лису.

Девушка казалась совсем юной, ее голые ноги были забрызганы грязью и оцарапаны кустарником, но была она так хороша собой, что барская кровь всех поколений Рингвудов закипела в жилах их последнего отпрыска, и он вдруг испытал непреодолимое желание выпить кружку парного молока. Поэтому, постояв
с минуту, он неторопливо зашагал следом, намереваюсь свернуть к коровнику и попросить об одолжении выпить невинной влаги, а заодно и перекинуться парой слов.

Но ведь не зря говорят, что раз уж везет, так везет. Стоило Рингвуду пуститься следом за своей обольстительницей, твердя про себя, что другой такой нет во всем графстве, как вдруг он услышал стук копыт и, подняв голову, увидел, что к нему шагом приближается серая лошадь, которая, видно, только что появилась из-за угла, потому что еще мгновение назад никакой лошади и в помине не было.

Впрочем, в серой лошади еще не было бы ничего примечательного - тем более если хочется поскорее выпить парного молока, - не отличайся она от всех остальных лошадей ее статей и масти по крайней мере тем, что была она какая-то странная - не верховая и не охотничья, она как-то необычно ставила ноги, хотя порода и сказывалась в круто выгнутой шее, небольшой голове и широких ноздрях. К тому же - и это занимало Рингвуда куда больше, чем ее порода и родословная, - серая лошадь несла в седле девушку, краше которой - это уже совершенно очевидно - не было на всем свете.


Рингвуд посмотрел на нее, а она, медленно приближаясь в сумерках, подняла глаза и посмотрела на Рингвуда. И в тот же миг Рингвуд забыл о маленькой пастушке. Да что там пастушка, он забыл обо всем на свете.

Лошадь подошла еще ближе, а девушка и Рингвуд не сводили друг с друга глаз. То было не любопытство, то была любовь - с первого взгляда и до гробовой доски.

В следующий миг лошадь поравнялась с ним и, немного ускорив шаг, прошла мимо. Но Рингвуд не мог заставить себя побежать за ней, крикнуть; он был так потрясен, что стоял словно вкопанный и только смотрел ей вслед.

Он видел, как лошадь и всадница медленно растворяются в зимних сумерках. Он успел заметить, что немного поодаль девушка свернула с дороги возле сломанных ворот. Въезжая в ворота, она обернулась и свистнула, и тут только Рингвуд обратил внимание на то, что рядом с ним стоит ее собака и обнюхивает его. Сначала ему показалось, что это некрупный волкодав, но потом он рассмотрел, что это всего лишь высокая поджарая косматая борзая. Собака, поджав хвост и прихрамывая, затрусила к своей хозяйке, и он вдруг понял, что бедное животное не так давно жестоко избили: на ребрах под редкой шерстью видны были шрамы.

Собака, впрочем, его занимала мало. Справившись с охватившим его волнением, Рингвуд поспешил к воротам. Когда он поравнялся с ними, всадница уже скрылась из вида, но он узнал заброшенную аллею, ведущую к старой башне на склоне холма.

Решив, что на сегодня с него хватит, Рингвуд пустился в обратный путь. Бейтс еще не вернулся, что, впрочем, было только к лучшему: Рингвуд хотел провести вечер в одиночестве и разработать подробный план действий.

"За такую лошадь никто не даст и двадцати фунтов, - размышлял он. - Выходит, она не богата. Тем лучше! Кроме того, одета девушка неважно. Я толком не разглядел, что на ней было, - кажется, какой-то плащ или накидка. Не модница, прямо скажем. И живет в этой старой башне! А я-то думал, она давно развалилась. Впрочем, должно быть, внизу пара комнат осталась. Разоренное гнездо! Видно, из хорошей семьи, голубая кровь, аристократка без гроша за душой - томится в этой забытой Богом дыре, вдали от людей. Мужчин, наверное, годами не видит. Не зря она так смотрела на меня. Господи! Знать бы только, что она там одна, я бы на разговоры да вздохи времени не терял. Правда, у нее могут быть отец или брат, мало ли кто. Ничего, мы своего добьемся".

Когда хозяйка принесла лампу, он спросил ее:

- Скажите, кто эта молодая особа, которая ездит верхом на низкорослой, неприметной такой серой лошадке?

- Молодая особа, сэр? На серой лошади?

- Да, она повстречалась мне за деревней. Повернула к башне, в старую аллею.

- Пресвятая Богородица! - воскликнула добрая женщина. - Да ведь это красавица Мурраг.

- Мурраг? Ее так зовут? М-да! Старинное ирландское имя, ничего не скажешь.

- Да, имя старое, ваша честь. Еще до прихода англичан они были королями и королевами в Коннахте. И у нее самой, говорят, лицо как у королевы.

- Правильно говорят. Вот что, миссис Дойл, принесите-ка мне разбавленного виски. Очень обяжете.

Его подмывало спросить хозяйку, живет ли в башне вместе с красавицей Мурраг кто-нибудь вроде отца или брата, но он придерживался принципа "словами делу не поможешь", особенно в подобных пикантных случаях. Поэтому, сев к огню, он принялся услаждать себя воспоминаниями о том, какой взгляд подарила ему прекрасная незнакомка, и в конце концов пришел к выводу, что даже самого незначительного повода будет достаточно, чтобы явиться к ней с визитом.

Выдумать на месте любой предлог всегда было для Рингвуда парой пустяков, а потому на следующий же день после обеда, переодевшись, он отправился к заброшенной аллее. Войдя в ворота, он оказался под сенью влажных от дождя, раскидистых деревьев, которые так разрослись, что под ними
уже сгущалась вечерняя мгла. Он посмотрел вперед, рассчитывая увидеть в конце аллеи башню, но аллея поворачивала, и башня скрывалась за сомкнутыми стволами.

Дойдя до конца аллеи, он увидел вдали чью-то фигуру и, присмотревшись, узнал в ней прекрасную незнакомку, которая стояла у входа, будто поджидая именно его.

- Добрый день, мисс Мурраг, - сказал он еще издали. - Простите за вторжение. Дело в том, что всего месяц назад я имел удовольствие встретить в Корке вашего дальнего родственника...

Когда он подошел поближе и вновь увидел ее глаза, слова разом застыли у него во рту, ибо взгляд ее был куда сильнее пустых слов.

- Я знала, что вы придете, - сказала она.

- Боже! - воскликнул он. - Как я мог не прийти! Скажите, вы здесь одна?

- Совершенно одна, - ответила она и протянула ему руку, словно собираясь вести за собой.

Благословляя судьбу, Рингвуд хотел было взять ее за руку, как вдруг на него бросилась поджарая собака и чуть не сшибла его с ног.

- Лежать! - крикнула она. - Назад! - Собака съежилась, заскулила и отползла в сторону, прижимаясь брюхом к земле. - С ним иначе нельзя.

- Хороший пес, - сказал Рингвуд. - Видать, малый не промах. Люблю борзых. Умные собаки. Что? Ты хочешь поговорить со мной, старина?

Ухаживая за женщинами, Рингвуд имел обыкновение делать комплименты их собакам, но на сей раз зверь и правда скулил и урчал необычайно выразительно.

- Молчи! - сказала девушка, опять замахнувшись. И собака затихла. - Паршивый пес. Вы пришли сюда для того, - сказала она Рингвуду, - чтобы расхваливать эту подлую тварь, жалкую дворнягу? - Тут она снова бросила на него взгляд, и он разом забыл про несчастную собаку. Она протянула ему руку,
он взял ее, и они пошли к башне.

Рингвуд был на седьмом небе. "Вот повезло, - думал он. - Уламывал бы сейчас эту деревенскую девчонку где-нибудь в сыром, вонючем хлеву. Наверняка бы еще распустила нюни и побежала матери жаловаться. А тут - совсем другое дело".

В этот момент девушка распахнула тяжелую дверь и, приказав собаке лечь, повела нашего героя по огромному пустому, выложенному камнем коридору в небольшую комнату со сводчатым потолком, которая если и напоминала хлев, так только тем, что в ней, как бывает в старых каменных помещениях, было сыро и отдавало плесенью. Однако в огне уютно потрескивали поленья, а перед камином стоял широкий низкий диван. В целом комната была обставлена необыкновенно скромно, в старинном вкусе. "Прямо Кэтлин-ни-Холиэн (Кэтлин-ни-Холиэн (Кэтлин, дочь Холиэна) - метонимия и символ Ирландии. В одноименной пьесе ирландского поэта и драматурга У.- Б. Йейтса (1865-1939) Кэтлин-ни-Холиэн - старая женщина, которая призывает ирландцев к борьбе за независимость и преображается в прекрасную девушку.), - подумал Рингвуд. -Так, так! Мечты о любви в "Кельтских сумерках"("Кельтские сумерки" - движение ирландских поэтов-символистов и филологов начала века во главе с Йейтсом, проникнутое ностальгией по героическому прошлому древних кельтов.). Похоже, она и не пытается скрыть это".

Девушка опустилась на диван и сделала ему знак сесть рядом. Оба молчали. В доме не было слышно ни звука, только ветер гудел снаружи да собака тихо скулила и скреблась в дверь.

Наконец девушка заговорила.

- Ведь вы из англичан, - мрачно сказала она.

- Не упрекайте меня в этом, - ответил Рингвуд. - Мои предки пришли сюда в тысяча шестьсот пятьдесят шестом году. Конечно, я понимаю, для Гэльской лиги (Гэльская лига-националистическая организация ирландской интеллигенции, ставившая своей целью возрождение ирландского (гэльского)
языка, вышедшего из употребления. Основана в 1893 г.)это не срок, но все же, думаю, мы вправе сказать, что Ирландия стала для нас вторым домом.

- Терпимости, - сказала она.

- Будем говорить о политике? - спросил он. - Неужели нам с вами, сидя здесь вдвоем, у огня, нечего больше сказать друг другу?

- Вы бы хотели говорить о любви, - сказала она с улыбкой. - А между тем вы из тех людей, кто порочит доброе имя несчастных ирландских девушек.

- Вы совсем не за того меня принимаете. Я из тех людей, кто живет замкнутой и однообразной жизнью в ожидании единственной любви, хотя порой мне кажется, что это несбыточная мечта.

- Да, но ведь еще вчера вы глазели на ирландскую крестьянку, которая гнала по дороге стадо коров.

- Глазел? Что ж, допустим. Но стоило мне увидеть вас, и я напрочь забыл о ней.

- Такова была моя воля, - сказала она, протягивая ему обе руки. - Хотите остаться со мной?

- И вы еще спрашиваете?! - с восторгом воскликнул он.

- Навсегда?

- Навсегда! - крикнул Рингвуд. - Навеки! - Он вообще предпочитал не скупиться на громкие посулы, только бы не уронить себя в глазах своей дамы. Но тут она посмотрела на него с такой доверчивостью, что он сам поверил в искренность своих слов. - Ax! - вскричал он. - Колдунья! - И заключил ее в
свои объятия.

Он коснулся губами ее губ и в тот же миг потерял над собой власть. Обычно он гордился своим хладнокровием, но на этот раз был не в силах совладать со страстью; рассудок, казалось, без остатка растворился в ее жарком пламени. Утратив всякую способность соображать, он только слышал, как она твердит: "Навеки! Навеки!" - а потом все пропало, и он уснул.

Спал он, как видно, довольно долго. Ему показалось, что разбудил его стук открывающейся и закрывающейся двери. В первый момент он растерялся, не вполне понимая, где находится.

В комнате теперь было совсем темно, огонь в камине еле теплился. Чтобы окончательно прийти в себя, он заморгал, прислушался. Вдруг он услышал, как рядом с ним что-то невнятное бормочет ему Бейтс, как будто он тоже спросонья или, вернее, с похмелья.

- Я так и знал, что ты сюда явишься, - говорил Бейтс. - Чего я только не делал, чтобы остановить тебя.

- Привет! - сказал Рингвуд, полагая, что он задремал у камина в деревенском трактире. - Бейтс? Боже, я, должно быть, крепко заснул. Чудно как-то себя чувствую. Проклятье! Значит, это был сон! Зажги свет, старина. Наверное, уже поздно. Пора ужинать. Сейчас крикну хозяйку.

- Ради Бога, не надо, - хрипло сказал Бейтс. - Если подашь голос, она прибьет нас.

- Что-что? Прибьет нас? Что ты мелешь? В этот момент в камине перевернулось полено, слабое пламя занялось вновь, и Рингвуд увидел чьи-то длинные, косматые лапы. И все понял.

Пер. Н. Филатов

Фамильяры

Большую часть информации о фамильярах мы получаем из истории европейского и американского ведовства, в частности, из свидетельств инквизиции и материалов Салемского процесса. Обвиняемые ведьмы имели при себе демонов в обличье животных с "нечистыми"именами, как «Вертлявый Обжра», «Уксусный Том» и «Пайвэкет».

Майкл Далтон, юрист XVII века из Новой Англии, так описывал фамильяров: «Эти ведьмы обычно имеют фамильяров или духов ... в облике мужчины, женщины, мальчика, собаки, кошки, жеребенка, зайца, крысы, жаба, и т.д. Говорят, что на теле ведьмы есть несколько крупных или маленьких сосцов, расположенных в потаенном месте, при помощи которых она и кормит фамильяра» (Ведьмы Атлантики- 2000/Далтон/с. 366). Воспринимаемые как дар Сатаны, эти животные служили ведьмам в колдовских практиках, доставляли их на шабаши и на время могли предоставить человеку свое звериное тело.

Когда «охота на ведьм» достигла апогея, любое домашнее животное и даже несчастный зверь, застигнутый возле дома обвиняемой в колдовстве, считались «доказательством» сатанинских дел. Вокруг этих существ возникали удивительные суеверия. Например, собаку заподозрили в том, что она была фамильяром у нескольких салемских ведьм. Собаке скармливали ржаные лепешки, для приготовления которых использовалась моча жертв, и считалось, что этот пес способен назвать имена виновных (Ведьмы Атлантики- 2000/ Бреслоу /с. 446). Неизвестно, был ли Фидо признан Пятым (возможно, пятым из фамильяров, не совсем понял этот момент - Ульф).

Животные фамильяры были широко распространены не только в Европе, и их функции практически не отличались от тех, что выполняли их европейские «родственники». Как отмечалось в главе о тотемизме, в магических практиках юго-востока Австралии существовала связь колдуна с некоторыми видами животных, напоминающая узы между ведьмой и фамильяром, и живой зверь свидетельствовал о способностях мага. Подобно европейским ведьмам, колдуны многих африканских племен, по слухам, ездили верхом на разных животных – в частности, на совах, антилопах, змеях и леопардах. Кроме того, африканские ведьмы, по сообщениям, прибегали в путешествиях к облику своих фамильяров. Также эти животные частенько выполняют задачи, поставленные их человеческими компаньонами.


Практическое применение


Признаюсь честно - когда я впервые приступила к планированию этой книги, у меня не было никакого
практического опыта работы с фамильярами. Почти все животные, населявшие мой дом, пришлись на времена, когда я была подростком, слишком ветреным, чтобы всерьез сосредотачиваться на подобных вещах, и только-только начала практиковать магию. Хорьков занимала в основном кража вещей, собаки чересчур отвлекались на интересные ароматы и ритуальные предметы, которые им трогать не следовало, и по разным причинам я никогда не имела возможности завести кошку. Звери, жившие у меня когда я только начала практиковать магию, были домашними питомцами, хотя в этом качестве они были просто фантастическими; единственный, кто, казалось бы, мог стать фамильяром – шаровой питон – умер прежде, чем я смогла серьезно поработать с ним.

Существующая информация животных фамильярах довольно скудна. По большей части, это анекдоты о домашних животных, привлеченных к ритуальной деятельности (или, по крайней мере, к участвующим в ней людям), или фрагменты старых судебных процессов над ведьмами, содержащими перечень разновидностей и имен фамильяров. Эта книга написана для практикующих магию, и если эта глава будет состоять из одной только теории, я считаю это бессмысленным. Кроме того, я довольно долго хотела познакомиться с магией фамильяров – и наконец, мне представилась такая возможность. Итак, я отправилась на поиски фамильяра.

Многие источники убеждены, что всегда необходимо ждать, пока сам фамильяр не придет к вам. Для меня это было недостижимой роскошью – отчасти из-за моего жизненного графика, а отчасти потому, что я нуждалась в звере, который будет соответствовать моему образу жизни: таким образом, я хотела более активного участвовать в поисках фамильяра, нежели совершать банальные ритуалы типа «требуется помощь».

Несколько недель я провела в размышлениях, наполняя энергией свой замысел и создавая в уме намерение, пока не почувствовала, что готова отпустить его, чтобы оно воплотилась в действие. Я не думала о конкретных видах животных, исходя лишь из практических соображений, желая, чтобы животному было комфортно на сравнительно ограниченной территории, учитывая, что на тот момент жила я в однокомнатной квартире. Не слишком увлекаясь формальными действиями, я в большей мере использовала ту разновидность транса, в который я вхожу после долгих прогулок, фокусируя энергию этих «прогулочных медитаций» на свой поиск.

Вдобавок я подчеркивала необходимость того, чтобы фамильяр стал активным и равноправным участником ритуалов. Большинство современных животных фамильяров, встречавшихся мне, были чем-то вроде пса, "охранявшего в ходе ритуала дверь", или кошки, "всегда прибегающей, когда я выхожу из круга". Я определенно хотела, чтобы зверь присматривал за происходящим, в то время, когда я нахожусь в измененном состоянии сознания, но также мог оказать активную помощь в моей магической работе. Я хотела, чтобы фамильяр был для меня партнером, а также стражем и источником
животной энергии и вдохновения.

Завершилось все Татцельвурмом, прекрасным цепкохвостым сцинком, названным в честь легендарного гигантского ящера, по слухам, живущего в Альпах (Необъяснимое – 1993/Кларк/с. 360-361). Она удобна в содержании, ибо живет в просторной банке, заполненной песчаным субстратом, так что убирать за ней довольно легко. Питается она мучными жуками, и не производит совершенно никакого шума. Она совершенная одиночка, полностью соответствуя своему пугливому криптозоологическому тезке. На тот момент, она идеально соответствовала моим потребностям.

Волчица

Прослушать или скачать 09 - Legba's brothers бесплатнона Простоплеер

Брат мой старший с детства играл с огнем
И железа слезы ловил в печи,
Разжигал поутру кузнечный горн,
Днем ковал подковы - ночью мечи.
Он однажды отправился вдаль,
Он оставил дом цветущей весной,
И звенела вслед холодная сталь,
И стелился дым за его спиной.
Там, где в горне танцует огонь,
Где в бою клинок не щадит никого,
Где сверкает подковами конь,
Кузнецы и воины чтят его.

Брат мой средний в грозы ходил гулять,
И ловил удачу в сетях дождей,
Не давал девицам ночами спать,
Крал в садах гранаты и бил в джамбей.
Он ушел летней ночью туда,
Где струился смерч в его волосах,
Где в горах затаилась беда,
И дороги пыль звала в небеса.
Он ступал по тучам с солнцем в глазах,
И вонзались в сердце иглы зарниц,
Брат мой ныне там, где плачет гроза,
И закат исчерчен крыльями птиц.

Солнцу в небе плыть, а рассказу течь,
Все о том, как младший, последний брат
Знал язык зверей, слушал птичью речь
И читал сокрытое в душах трав.
Он вошел в леса горький туман
И вдохнул в ночи аромат цветов,
Он растаял в соке терпких лиан,
И в лесах его не найти следов,
Что остались в сплетенье корней,
В блеске угольном звериных зрачков,
В танце птичьих смешливых теней
И безумстве трелей ночных сверчков.

Не найти их в развилках дорог,
Не услышать вести в землях чужих,
Я за ними угнаться не смог,
Но всю жизнь я жду в воротах моих...

Собственно, братья Легбы: старший - Огун— в религии покровитель кузнецов, охотников и воинов, бог железа и войны;

средний - Шанго - приносит удачу, любовь, силу, любит пить допьяна, является владыкой грома и огня, может вызывать бурю;

младший - Ошоси - хозяин леса, отвечающий за целительство, травы, животный мир.

Спасибо за наводку northern_dreams , неожиданно годно.

Люди, ходящие под солнцем, расскажите мне, что случилось потом.

Так говорил жалобным голосом призрак, встретивший нас в закоулке подземного храма, где мы искали скрытых сокровищ. Уронив кирку, я стал усердно жевать отгоняющий темные силы лист боярышника. Товарищ мой с той же целью плевал себе на живот и читал заклинание, но не от злых привидений, а ото льва, видимо, не замечая с перепугу ошибки. Дрожал вместе с простертой рукой его ярко пылающий факел… Один лишь старый Харакс остался спокойным. Он поставил светильник свой на землю и, бормоча что-то на чужом языке, сел, а пальцы его стали чертить какие-то знаки на покрытом древней пылью полу.

- Ответь нам, несчастная душа, - произнес он отчетливым голосом, - кто ты и чего от нас хочешь?

В то же время левой рукой он сделал в воздухе быстрый и сложный, трудно передаваемый жест.

- Ты верно сказал, о живущий под солнцем! Я несчастен. У меня не только нет покоя и отдыха, но нет также ни тени, ни сердца, а где тело мое – это также мне неизвестно. .. Смертные, помогите мне отыскать мое тело!...

…Прекрасно и чисто было озеро. Бог Ра благосклонно отражал в нем свой довольством дышащий лик. Стада господина моего, топча высокий тростник, утоляли в нем жажду. Белые гуси и огненно-красные цапли плодились там, как песок в южной пустыне И с кривой дубинкой в руках я ходил для стола господина моего, чьи овцы, бараны и ягнята охранялись мной от злого порождения Сета…

…Зеленые тростники раздвинула она белой рукой и вышла стройная, в ожерельях и браслетах. Заплетенные в косы волосы ее синими змейками вились по нежным плечам. И концы их обделаны были в золото.
Белый цветок лотоса, как звезда, поднимался надо лбом…

Задрожали члены мои, и волосы поднялись, как щетина на спине кабана. Так ослепителен был блеск Ее тела… Прекрасные узоры, татуированные на груди и щеках. Зорко глядел глаз посреди живота, и тихо то поднимались, то опускались вновь ожерелья и амулеты.

Склонясь перед Нею, замер я, как изваяния побежденных царей.

- Юный пастух, желаешь ты бороться со мной ради достойной награды? Если ты победишь, то тело мое будет твоим, если же будешь побежден, то я буду зверем твоего стада.

-Да будет так, госпожа! – ответили губы мои. А сам вышел вслед за Ней.

И выйдя на берег, там, где было розовое место, мы стали бороться. Подобно божественной змее извивалась она в руках у меня и давила тело мое, как монолиты царственных пирамид.

Когда я был побежден и белым коленом своим Она упиралась мне в грудь, а руки мои, бессильно раскинувшись, вцеплялись в траву, Она мне сказала:

- Когда земля озарится завтрашним светом, приходи, если хочешь, вновь испытать силу и счастье.

А Сама, став южной пантерой, напала на стадо и лучшего барана унесла в зеленые заросли.

Я же, грустный, пошел домой, раздвигая тростник и шагая по тине вслед за потревоженным скотом.

И много дней приходил я бороться с Ней. Много раз, полный надежд, сжимал тело Ее, чувствуя, как слабеют колени…

Стадо же господина, порученное мне, все уменьшалось.

Последнего ягненка наконец унесла она в камыши. Он блеял долго и жалобно, и сердце мое страдало в груди.

Ибо я вырастил его и носил на руках через каналы, чтобы не схватили его ненасытные пасти «тех, кто в воде»…

Растерзав добычу, Она вновь призвала меня прийти, когда новым светом озарена будет земля.

- Госпожа, - отвечал я, - баранов больше нет у меня, нет также овец и ягнят.

- Приходи ты сам, - прозвучал из тростников ответ Ее, сладостный, как музыка арф…

И наутро, когда рожденный в лотосе Ра озарял своими улыбками землю, одинокий и грустный переходил я вброд канал за каналом, посохом раздвигая тростник и бормоча по привычке заклятья от крокодилов.

- Пастух, я горю нетерпеньем бороться с тобой, - сказала Она, встретив меня, пылкая, как львиногрудая Сехт.

На зеленый остров Она привела меня, и там мы схватились. Я призывал на помощь богов, и руки мои сжимали стан ее, как обода дубовую бочку с заморским пьяным вином.

Упругое тело Ее прижималось к моему, и крепкие ноги были тверды, как белые колонны.

Словно скала, обрушилась она на меня и, обессиленного, повергла на землю.

И, став подобной львице пустыни, кинулась на потерявшего мысли…

Дыхание ее было как пламя…

Люди, скажите мне, что случилось потом? Ибо существование мое было разбито.

А хайбет (тень) и тело мое исчезли от меня вместе с именем. И не знаю я, что было потом и как поступила со мной жестокая, победившая меня… Люди, скажите мне, что случилось со мной?!..

И Харакс, приказав развести мне из запасных факелов небольшой огонь, стал сыпать в него зерна ладана. Старческие губы его вновь зашептали властные заклинания. И вместе с клубами благовонного дыма растаял и унесся сквозь щель в потолке в синее небо так сильно смутивший дух наш горестный призрак.

Почитать бы.

Глядишь, настольной станет.

У алтаря смерти


Изобилие на алтаре из Хьюстона и на прочих алтарях иных культовых фигурок опровергает распространенное мнение о том, что постоянно иссушенная святая очень ревнива и требует, чтобы ее священное пространство было лишено других божеств. Хотя именно на этом алтаре и представлено чуть больше изображений святых и божеств, чем это обычно бывает, но он в полной мере передает всю эклектичность священного пространства нашего культа. Вызывающие поначалу недоумение изображения и иконы станут более понятными, если рассмотреть их как соответствующие религиозные категории. Начнем с самых заметных фигур на рисунке 2.3: это, без сомнения, семь больших изображений на задней стене алтаря, представляющие канонический мексиканский скелет, известный как «Ла Калавера Катрина». Выполненная в традиции папель пикадо (мексиканское народное искусство вырезать фигуры из особой, похожей по фактуре на лед бумаги), эта скелетная аристократка – яркий образ национального фольклора и даже в какой-то мене тотем мексиканской идентичности. Хотя Ла Калавера Катрина встречается на алтарях не так часто, как фигурки христианских святых, ее присутствие на них возрастает на глазах, и это очень любопытно. В сакральном культовом пространстве эти мирские, обычно шаловливые скелеты превращаются в первостепенных членов свиты Святой Смерти.

Хотя здесь они не столь бросаются в глаза, как пляшущие скелеты, но все же христианские святые обычно затмевают других обитателей алтарей Санта Муэрте. Здесь, как и на большинстве алтарей культа, Иисус и Дева Мария Гваделупская выступают как важнейшие христианские спутники Тощей Леди. Семь крестов и большой портрет Девы-метиски на стене (верхний левый угол фото) придают сакральному пространству некую «легитимность» и увеличивают чудесные дарования скелетной святой. Давайте выйдем за рамки ортодоксального христианства и присмотримся к народному святому, чье изображение стоит на столе - справа и в самом низу фотографии. Пока Костяная Леди не стала видным элементом мексиканского религиозного пейзажа в 2001 году, главным патроном наркоторговцев был народный святой Хесус Мальвердеиз северного штата Синалоа, почитавшийся по всему северу Мексики. Теперь, когда его могущественная коллега, Санта Муэрте, затмила Мальверде, он обычно выступает в качестве ее духовного адъюнкта. Его присутствие на алтарях наркоторговцев, таких, как наш, довольно типично.

Если Хесус Мальверде с точки зрения христианства – фигура весьма сомнительная, то уж принадлежность стоящих у алтаря фигурок к той же области, что и Иисус со своими учениками, далеко не явная (?). Расположенные на полу ниже выступа позади алтаря и позади большой фигуры Санта Муэрте, эти персонажи – компания сверхъестественных сущностей, часто встречающихся на алтарях африканских диаспор и на сайтах колдунов и ведьм. Несколько фигурок индейцев в пернатых головных уборах отдыхают на полу позади статуи Костяной Леди. Апачи, Сиу и Чероки занимают важное место в латиноамериканской магии и происходящих от африканских культов религиях этого региона, но особенно значимы они в кубинской Сантерии. В подобных практиках индейцы мыслятся, в первую очередь, как могущественные целители. Поскольку важную роль во многих культурах коренных американцев играет табак, целительные ритуалы с участием индейцев, как правило, требуют приношений в виде сигарет или сигар.

В то время как индейцы и их табак усиливают идентичность Святой Смерти и коренных американцев, индуистские и буддистские божества, расположенные на полу перед фигурками краснокожих, помогают скелетной святой обрести мировое господство. Боги и богини этих азиатских религий довольно часто стали появляться на алтарях африканских диаспор и колдунов Латинской Америки и стран Карибского бассейна. Антрополог Ракель Ромберг встречал статуэтки Ганеши и Будды среди других божеств в пуэрториканских магазинчиках. Помимо этого, азиатские культовые статуэтки несложно отыскать и в эзотерических магазинах по обе стороны американо-мексиканской границы. Два Будды, расположенные в левом и правом нижним углах фото, не только наделяют Костлявую международными верительными грамотами, но и увеличивают ее способность наделять верующих удачей и всевозможными благами. Практически все Санта Муэртисты жаждут таких преимуществ, но особенно их хотят те, кто участвует в опасной погоне за быстрыми деньгами – как, например, владельцы этого наркоалтаря.

Справа от статуэтки Будды, расположенного слева, мы видим индуистскую богиню Кали. Будучи одновременно божественной матерью и богиней смерти, Кали очень похожа на Санта Муэрте. Часто изображающаяся чернокожей и носящей ожерелье из черепов, Кали, как и ее мексиканская коллега, связана со временем как разрушительница жизни. И, чтобы вновь вспомнить о природе этого алтаря, отметим, что она была покровительницей Тугов – ныне не существующей индийской секты грабителей и убийц, предпочитавших душить свои жертвы. К культу Кали нередко обращались представители низших каст, которые считают ее еще и Божественной Матерью. Можно предположить, что наркоторговцы, молившиеся подле этого алтаря, особенно тяготели к разрушительному аспекту Кали, как к богине, способной помочь мексиканской скелетной святой уничтожить конкурентов и блюстителей закона.

Остальные фигуры, расположенные на полу позади семицветной Святой Смерти, по своим функциям куда ближе Будде, чем Кали. В основном, это герои фольклора и магические существа, такие как гномы, лепрекон с полным золота горшком и араб, служащие посланниками Фортуны и приносящие удачу. Верующие, молившиеся возле этого хьюстонского алтаря, должно быть, просили Кали и Могущественную Леди держать от них подальше Управление по борьбе с наркотиками (DEA) и Департамент полиции Хьюстона (HPD), чтобы они, как и лепрекон, обрели свой горшок с золотом. Если лепрекон находит сокровище на конце радуги, то гномы, вроде тех троих, что на фото, охраняют клад. Нетрудно догадаться, что все, кто торгует наркотиками и стимуляторами в США и в Мексике, весьма нуждаются в охране своего товара и денег, полученных от его продажи. Эти три гнома, однако, не справились со своими обязанностями, и все наркотики и деньги оказались в Департаменте полиции Хьюстона. Они потерпели неудачу и в новом качестве – как пересекающие границу путешественники: этот образ популяризировал французский фильм «Амели» и туристическое интернет-агентство Travelocity. Торговцы, как и путешествующие гномы, должны всегда быть готовы моментально сорваться и отправиться в путь. По-видимому, у хьюстонских Санта Муэртистов не получилось сделать это достаточно быстро.

Привет тебе, Победительница! Привет укротившей бурю потопа!

- Откуда ты знаешь это, пришелец? Как могло стать известным тебе скрытое от жрецов Кипра и Пафоса?

Так говорила, озарив своим появлением темную глубину храма, с ясной улыбкой Афродита. Золотистое сияние осветило расписные толстые колонны с причудливыми разноцветными фигурами.

Прислонившись к одной из них, стоял приветствовавший богиню, издалека пришедший певец. Он нарочно остался на ночь в храме, зная, что Афродита является искренне верующим поклонникам. Чужестранец стоял, весь бледный от восторга, и слушал, а рожденная из крови и пены продолжала:

- Там, за пределами любимой богами земли, где над темными меланхленами, лающими кинокефалами и ярко раскрашенными злыми андрофагами царят иные страшные и незнакомые нам божества, разве известна им моя улыбка? Разве чтут меня за каменными гранями Кавказа?

- Богиня, великая богиня! Ты сказала истину. Улыбка твоя не царит на снежных скифских равнинах. Ясные взоры твоих очей не заставляют на топких болотах сжиматься сердца не умеющих смеяться дикарей; но нигде так не тоскуют, так не томятся без Тебя, как там. Души людей тех, если можно назвать их людьми, отданы во власть мрачных и безобразных богов. Трепеща от страха, полные тупой покорности, поклоняются они своим жестоким властителям… И лишь море, старое седое море, на короткий срок свободное от льдин, да холодные яркие звезды шепчут этим дикарям свои святые откровения…

- Смертный, как ты попал сюда? – холодно спросила богиня. – Как ты нашел дорогу к моему многоколонному храму?

- В утлой ладье, между белых скал изо льда, плыл я однажды, забыв про охоту на тюленей. Ласкаясь к непрочному судну, колыхали его темные волны. Я не греб и не правил. Неведомое течение с могучей силой захватило и несло мой челнок… И долго, долго влекло меня между нависнувших скал, острых льдин и гигантских плавающих островов.

Я вынослив, но меня стал мучить голод, и не было сил у меня направить обратно ладью. Я растянулся на днище и, глядя на бледное небо, мало-помалу утратил сознание. Похотливая смерть положила уже мне на чело свою холодную руку.

Очнулся я в ледяном зеленоватом гроте, где седая старая женщина привела меня в чувство и дала мне вяленой рыбы с горячей тюленьей кровью. У нее прожил я суровую зиму, и она рассказала мне про великих богинь и богов, живущих на радостном юге. В томительно долгую зимнюю ночь говорила мне, что когда-то знала всех олимпийцев, что когда-то жила вместе с ними, но волей старого рока должна была покинуть полную радости землю и удалиться в изгнание, в область седого океана, в страну ледяных пещер и снежных полей.

Она-то, старая поседевшая нереида, и рассказала мне многое, чего не ведают Твои жрецы.

Немало времени прожил я, слушая ее рассказы, пока, наконец, воспламененный ими, не отправился при блеске алой весенней зари отыскивать Тебя, насладиться улыбкой Твоей, ясная, радостная Афродита! И Судьба послала мне счастье!.. Добравшись до твердой земли, долго я шел по лесам и болотам, пока не встретил людей, несущих гиперборейские жертвы на далекий алтарь Аполлона. Я присоединился к их каравану. Вскоре мы сели на суда, могучие реки понесли нас на своих мощных волнистых хребтах.

Я плыл, а душа моя трепетала от радости, стройные гимны слагались в моей голове.

Афродита улыбнулась чужестранцу.

В избытке счастья, с сердцем полным восторга, он упал на колени и, простирая к богине свою жалкую, из черепа северного оленя сделанную лиру, воскликнул:

- Клянусь, что прославлю имя Твое, о Пресвятая!

Богине надоели славословия; но желание услышать хвалу из уст северного варвара и женская жажда нового превозмогли.

- Спой что-нибудь про меня, о пришелец! – привычно ласковым тоном произнесла Афродита.

Не вставая с коленей, прижал к левому боку певец свою неуклюжую лиру и, склонив голову, на мгновение замолк.

Тихо загудели свитые из оленьих жил певучие, жалобные струны.

Немного спустя за ними последовали робкие, нараспев произнесенные фразы.

«Светлых великих богов забыли нечестивые люди. При звуках священных имен не трепетали безбожные сердца. Исчезли с земли благочестие и правда. В небесную высь не поднимались благовония жертв».

«И черным тучам дал знак. Как стая чудовищ в безбрежном море, ринулись они на покатое небо и затмили светлые звезды. Глухо зарокотал гром – вестник божественного гнева. Обильными потоками пролился на землю грозный, неудержимый дождь».

«С горящими факелами в руках, на вершинах гор заплясали, кривляясь, демоны бури. Вырывая с корнем дубы, летали над землей, покинув пещеры свои неистовые, завывающие ветры. Боги-разрушители шли по горам и равнинам, затопляя поля, разрушая храмы»,

«И густая тьма стояла над землей. Брат не видел брата, и матери не находили детей. И гибли в ревущих волнах и те, и другие… В голосе бури слышались вопли погибающих зверей».
«Белой пеной покрылись недоступные вершины. Как ничтожные щенки, мелькали в крутящихся волнах немногочисленные захлестываемые корабли»…

«Боги оставили землю и удалились в небесные сферы. Полные страха перед гневом всесильного Рока сидели они на престолах, опасаясь за собственную участь. Сидели и дрожали от ужаса».

«И одна лишь ты не покинула землю!»

«Чьи рыдания слышатся над волнами? Кто плачет над волнами? Кто плачет над бурей бездны? Кто вопит, как страдающая роженица? – То она умоляет Всесильного. _ Афродита ходатайствует за людей».
«И внял Ее мольбе Всемогущий. И склонился к повергшейся перед Ним. Склонился Он, непреклонный, в одеянии из туч. Он, Повелитель вечности!..»

«И прекратились раскаты грома. Перестал идти дождь. Утихли буйные ветры: рассеялись, как предутренний туман, черные демоны бури. В сердце спасшихся на кораблях затеплилась робкая надежда. Вода постоянно убывала…»

«Божественное светило снова засверкало на чистом небе».

«Лучи его озарили Тебя, смягчившую сердце Непреклонного, Тебя, прекратившую потоп… Утомленная, Ты лежала навзничь на спасенной Тобой земле и улыбалась вернувшемуся Солнцу».

«Полный таинственных чар, ярко играл под лучами его Твой дивный семицветный пояс. С завистью глядели на него, шепчась меж собой, возвращающиеся на землю богини.

- Прими же благословение мое, богиня богинь, вечно торжествующая Афродита!»

Певец кончил. В воздухе слабо гудел последний аккорд его лиры. Загадочно улыбаясь своему восторженному поклоннику, богиня сделала шаг по направлению к нему…

Утром служительницы храма нашли его мертвым неподалеку от серебряного чеканного светильника, ножки которого изображали рассерженных гиперборейских грифов.

У алтаря смерти


И, наконец, последняя персона (или образ), расположенный на наркоалтаре – это легко узнаваемый араб. С козлиными бородками, пузатые, одетые в куфии – такие фигурки, ассоциирующиеся с богатыми арабскими купцами, не ищут золото, как ирландские лепреконы, и не охраняют его, подобно европейским гномам. Скорее, будучи связанными с наркотрафиком, они получают деньги за счет продажи своего товара. Многие крупные города Латинской Америки могут похвастаться большими общинами выходцев из Ливана и Сирии. Так, в Мексике проживает импресарио и миллиардер ливанского происхождения Карлос Слим Хелу, который входит в число самых богатых людей на Земле. В стране, где господин Слим монополизировал сферу телефонии, образ сказочно богатого араба выглядит весьма убедительным. Поэтому и для крупных наркоторговцев задача присоединиться к Слиму в списке самых богатых людей планеты, по версии журнала «Форбс», не так уж и неестественна. Знаменитый лидер картеля Синалоа, Хоакин "Эль Чапо"Гусман, чей капитал предположительно составляет миллиард долларов, недавно занял в этом списке 701-е место. Считается, что в возрасте сорока одного года он обладает большим влиянием, чем президенты Франции и России и даже, чем Опра Уинфри, медиамагнат из Чикаго.7

Сколь бы не тщательно был собран этот преступный алтарь из Хьюстона, на нем все же не хватает нескольких важных предметов культа, которые следует обсудить особо, из-за их повсеместного распространения в святилищах Санта Муэрте. Соответствуя одному из своих прозвищ, Тощая Леди, судя по всему, больше пьет, нежели ест. Однако приношение пищи на ее алтарь очень распространено. Действительно, многие верующие в мексиканских тюрьмах съедают свою порцию только после того, как предложат тарелку с едой в дар скелетной святой. Но гораздо чаще, чем тарелка с обедом или ужином, на ее алтаре можно встретить три особых продукта. Как упоминалось раньше, отвращение святой к безалкогольным напиткам не означает отказ от сладостей в целом. Конфеты и фрукты в изобилии встречаются на столиках, где собраны предметы культа. В соответствии с ее мексиканской идентичностью, изо всех сладостей она предпочитает шоколад, этот родной для Мексики и других латиноамериканских стран продукт, самое имя которого происходит от ацтекского слова «Xocolatl». На алтарях святой я видел огромное разнообразие фруктов, в том числе бананы, папайю, апельсины и яблоки. Последние (особенно, если они красные) – самые важные из всех жертвенных фруктов. Здесь они символизируют не столько запретный плод искушения, а скорее образ изобилия и процветания, самый главный фрукт в роге изобилия. Другой традиционный элемент рога изобилия – колосья пшеницы, но на алтарях Святой Смерти пшеница обычно появляется в виде хлеба.»Библия Святой Смерти» рекомендует верующим приносить в жертву различные сорта цельнозернового хлеба, но на мексиканских алтарях повсеместно преобладают болиллос (белые булочки). Несмотря на рекомендации из вышеуказанной книги, создается впечатление, что Белая Девочка, как и большинство ее приверженцев, предпочитает белый хлеб. Помимо обозначения богатого и обильного урожая, белый хлеб напоминает нам еще и о «хлебе мертвых» (Пан де Муэртос), играющим важную роль в ежегодных празднествах Дней Мертвых. Те верующие, что не следят за свежестью жертвенной пищи, оставленной на алтаре, рискуют навлечь на себя гнев могущественной святой. В этом смысле, придорожные алтари, за которыми нелегко постоянно следить, можно назвать «злостными нарушителями». В противоположность этому, жертвенная пища из исторического святилища Доны Кеты, всегда наисвежайшая.

Последний важный элемент культа, почему-то не представленный на алтаре с фотографии, но присутствующий на многих, если не на большинстве публичных алтарей, это экс-вото. Взятые из народного католицизма, экс-вото - это пожертвования, связанные с обетами или обещаниями, данными Костлявой. Они как правило, представлены фотографиями людей, желания которых осуществились, молитвенными лентами, записками со словами благодарности, «милагрос» (обычно металлические амулеты на исцеление, сделанные в виде частей тела) и даже регистрационные карточки и другие предметы идентификации личности. Одержав победу в гонке, благодарный верующий возложил свои велоперчатки к статуе Санта Муэрте в магазине на главной рыночной площади Сан-Луис-Потоси. В Пацкуаро, в таком же магазине, к фигуре святой прикреплена анонимная молитвенная лента, где написано: «Спасибо, Белая Девочка, что исполнила чудо, о котором тебя просили. Я больной человек, но каждый день на протяжении долгого времени я просил, чтобы ты дала мне увидеть, как мои сыновья закончат институт – и ты сделала это. Надеюсь, что ты позаботишься о них для меня – пусть они станут хорошими людьми, и я увижу, как они создадут семьи». Интересно, что единственная разновидность экс-вото, не импортированная из католицизма – это популярные ретаблос – примитивные картинки, выгравированные на жести, изображающие конкретные осуществившиеся чудеса и благодарящие святого, который потрудился над этим. Такие графические выражения благодарности покрывают стены святилищ по всей Мексике и в некоторых частях юго-запада США. Я видел ретаблос Санта Муэрте, продававшиеся в Ла Лагунилла, огромном блошином рынке в Мехико, но еще не встречал их на алтарях.

Бескровная охота

Существуют некоторые практические вопросы, которые стоит рассмотреть. Как срочно вам нужна помощь? Насколько активной деятельности вы ждете от фамильяра – вы хотите, чтобы он попросту болтался рядом и дополнял обстановку, или же вам нужен фамильяр-помощник, который в ответ на дар хозяина приложит собственные усилия для магической работы? Комфортно ли вам призывать энергию фамильяра – или вы считаете подобную практику аморальной? (И опять таки, призываю вас принимать собственные решения в сфере этики). Если вы сторонник магии стихий, то будет ли животное таким элементом, с которым вам будет комфортно работать? Помните, некоторые существа состоят более чем из одного элемента; утка, например, подвижна как в воздухе, так и в воде, и на суше.

На бытовом уровне обязательно проанализируйте, и как можно более подробно, ваше земное существование. Помните – речь идет о живом, настоящем, дышащем звере, которого вы принимаете в свой дом. В отличие от тотемов и других нематериальных сущностей, домашние животные нередко помогают нам выжить на этом плане бытия. Пригласить зверя в свой дом – акт величайшей ответственности, и если вы не уверены, что сможете обеспечить питомцу надлежащий уход, я настоятельно рекомендую отложить магию фамильяров до тех пор, пока ситуация не изменится и вы не сможете полностью удовлетворить потребности вашего помощника.

А достаточно ли велик ваш дом для свободного перемещения животного? Можете ли вы позволить себе покупать еду, оплачивать ветеринарные счета и обеспечивать иной ежедневный уход? Если вы думаете о собаке или кошке, то в состоянии ли вы оплатить кастрацию или стерилизацию? Если возникнет нужда в неотложной медицинской помощи – сумеете ли вы ее оплатить? Вы живете вместе с аллергиками, или ваши домочадцы боятся некоторых животных? Каковы ваши федеральные, государственные и местные законы о владении некоторыми видами животных в качестве компаньонов? К примеру, держать хорьков и некоторых экзотических животных в Калифорнии и Нью-Йорке незаконно, но в других местах такого запрета не существует. Впрочем, держать диких животных без лицензии незаконно практически повсеместно.

У вас достаточно времени, чтобы удовлетворять физические, психологические и эмоциональные потребности питомца? Это очень важно. Млекопитающие и птицы, а также некоторые рептилии, такие как игуаны, очень требовательны к этому. От скуки ваш питомец может захворать или начать крушить дом, вещи, да и сам может в ходе этого серьезно пострадать. Недовольный зверь становится куда менее доброжелателен к людям – не хотите же вы поселить в доме антисоциальное существо, отчего возрастет напряженность и даже может возникнуть потенциальная опасность для других жильцов? Не лучше ли обратить внимание на мелких ящериц, змей, или даже раков-отшельников, проигнорировав хорьков, собак и двадцатифутовых бирманских питонов? Будет ли лучше для зверя жить одному или среди соплеменников, и если последнее верно, - то сможете ли вы заботиться о нескольких особях? Как животное среагирует на других домашних питомцев, уже живущих в доме?

Нужно ли фамильяру какое-то бытовое обучение, например, курс послушания? Я слышала, как некоторые люди утверждают, что такие вещи разрушают волю фамильяра. Я категорически не согласна с этой точкой зрения. Фамильяр должен знать не меньше, чем обычный домашний любимец, о том, что нельзя выбегать на улицу, чтобы не попасть под машину, есть ядовитые комнатные растения (которые в любом случае должны быть вне его досягаемости), и даже залезать на кровать, если таковы ваши предпочтения. Они также должны быть хорошо социализированы к людям и другим животным, чтобы избежать напряженности в будущем и создать пространство, в котором все будут счастливы.Быть фамильяром – ни разу ни оправдание для животного, которое плохо себя ведет и тем самым подвергает опасности себя и/или других. Они могут быть более чувствительными к волшебству и легче обучаемыми - из-за своего высокого интеллекта, - но они не обладают врожденным пониманием человеческих правил: считая иначе, вы сами создаете мину замедленного действия!

Когда вы отправитесь на поиски – неважно, предварив их ритуалом, или просто шагнув за порог, держа в сердце намерение, имейте в виду, что вы ищете именно фамильяра, а не обычного домашнего любимца. Возможно, вы захотите немного погадать – интуитивно, или с помощью каких-то простых инструментов, как-то маятник или монетка.

Интуиция, по сути, может стать ключевым инструментом для определения вашего
фамильяра. Некоторые считают, что при первой встрече человека с его фамильяром обязательно имеет место момент «Ах да, это он!». Или же это может быть более тонкое, но непрерывное влечение к этому особенному существу, или же непрерывное ощущение «правильности». Это первое впечатление, как правило, подтверждается впоследствии, когда маг и фамильяр приступают к совместной работе.

В большинстве городов есть зоомагазины. Советую избегать больших сетевых магазинов, так как здоровье продаваемых там животных весьма сомнительно. Поищите лучше маленьких и независимых продавцов – они, как правило, лучше осведомлены об источниках происхождения животных, а также дадут вам рекомендации по оказанию ветеринарной помощи. Если речь идет о птицах или рептилиях, не постесняйтесь спросить у продавца, кто перед вами: дикий зверь, пойманный в природе, или же родившийся в неволе – последний будет здоровее и спокойнее отреагирует на домашнее содержание. Кроме того, незаконная торговля исчезающими видами и продажа их в частные руки угрожает выживанию этих животных в дикой природе.

Когда речь заходит о собаках, кошках, кроликах и хорьках, я снова и снова советую посетить местный приют для животных и пообщаться с группами, помогающими определенным породам. Мало того, что вы спасете жизнь зверю, которого в противном случае могут подвергнуть эвтаназии, еще и намного легче найти уже взрослую особь, которая может оказаться куда более практична и эффективна в качестве вашего фамильяра.

Дикие животные, за редкими исключением, НЕ БЫВАЮТ хорошими фамильярами, по крайней мере, если речь не идет о «внутреннем звере». Они не привыкли к человеческой компании и лишению свободы, и стресс, вызванный принудительным одомашниванием, неизменно сводят на нет любую магическую помощь, которую они могут нам предложить. Не думайте, например, что найденные в траве крольчата – это ваши новые пушистые фамильяры. Скорее всего, мать спрятала их там (как она посчитала) и вскоре вернется, чтобы позаботиться о детенышах. Не идеализируйте ситуацию и не портите этот день. Не поощряйте дикое животное, крутящееся подле вашего дома: енот, сидящий на дереве за окном, может быть очаровательным, но если он начнет ждать от вас подачек, то вскоре станет с еще большим воодушевлением копаться в мусорном баке, и если в какой-то момент потеряет страх перед человеком, то сможет даже укусить кого-то из ваших домочадцев! Кроме того, если вы видите дикое животное, блуждающее рядом с людьми, хотя для его племени это и нехарактерно, то высока вероятность того, что животное попросту бешеное – а эта болезнь, безусловно, никому не нужна, ни в магическом плане, ни в мирском.

Некоторые животные, как правило, лучше чувствуют себя в обществе соплеменников - обязательно спросите об этом того, кто помогает вам с выбором. Например, хорьки часто продаются по отдельности, но обычно комфортней себя ощущают в группах из двух или более особей. Некоторые рептилии, амфибии и рыбы тоже социальные существа. Собаки - очень социальные существа, да и многих кошек можно приучить жить в колонии. Не каждый зверь, которого вы приносите в дом, станет фамильяром, но если это так, то весьма вероятно, что ему будет лучше жить вместе с компаньоном одного с ним вида.

Убедитесь в том, когда вы принесите домой нового домочадца, в комнате или вне ее у него всегда будут пища, вода, убежище и тень.Они считаются обязательными по закону в большинстве областей, и не зря. «Пища» и «вода» - это очевидно. Убежище и тень особенно важны для зверей, живущих как в доме, так и на прилегающем к нему участке, - таких, как собаки и кошки. Нет ничего смешного в том, что они попадут под дождь или снег: животные столь же восприимчивы к заболеваниям и так же погибают от них, как и люди.
Если у в вашем доме уже обитают какие-либо животные, дайте им время, чтобы привыкнуть к новичку, - и наоборот. Если речь не идет о безопасной совместимости – так, к примеру, кот не собирается уважать вашу крысу и видеть в ней что-либо, кроме пищи, - то будьте уверены, что сможете держать всех животных на безопасном друг от друга расстоянии.

Волчица